Чем больше я об этом думал теперь, тем более осмысленным казался звонок именно ему. Может, теперь он странный, может, отшельник, но он знает меня. Знает Мелиссу. Я могу упомянуть прежнее время.
Я набрал номер и стал ждать.
— Офис мистера Таубера.
— Добрый день, могу я поговорить с мистером Таубером? Подозрительное молчание.
Бля.
— Могу я узнать, кто его спрашивает?
— Ну… скажите ему, что звонит старый друг, Эдди Спинола.
Снова молчание.
— Откуда вы узнали этот телефон?
— Мне кажется, это вас не касается. Могу я всё-таки поговорить с мистером Таубером?
Щёлк.
Ненавижу людей, которые вешают трубку — но я понимал, что это ещё не раз повторится.
Я снова посмотрел на список номеров.
Кто это говорит?
Что вам нужно?
Откуда вы узнали этот номер?
Одна мысль о том, как я буду идти по списку и вычёркивать имена одно за другим, уже так меня подкосила, что я решил заняться пока Таубером. Зашёл на сайт Декеделии и почитал про их курсы, про набор продаваемых книг и видеозаписей. Всё это выглядело очень коммерческим и явно было сделано, чтобы привлекать новых рекрутов.
Поиски принесли мне кучу ссылок на другие сайты. Нашёлся список религиозных сект, и сигнальный проект под названием CultWatch, разные организации «встревоженных родителей» и прочие сайты на тему контроля над разумом и «помощи при восстановлении». В итоге я оказался на сайте живущего в Сиэтле квалифицированного консультанта по выходу из сект, человека, чей сын пятнадцать лет назад ушёл в группу под названием «Сияющие венерианцы». Поскольку человек упоминал на своей страничке Декеделию, я решил найти его телефон и позвонить. Мы поговорили пару минут, и хотя он не особо мне помог, он дал телефон группы «встревоженных родителей» в Нью-Йорке. Потом я поговорил с секретарём этой группы — встревоженным и явственно безумным отцом — и выяснил название детективного агентства, занятого наблюдением за Декеделией по поручению некоторых членов группы. Пришлось перезванивать и изображать из себя жертву, но всё-таки я сумел выйти на оперативника этого агентства, Кени Санчеза.
Я сказал, что у меня есть информация о Деке Таубере, которая может его заинтересовать, но мне тоже нужна информация взамен. Поначалу он осторожничал, но потом согласился встретиться — на катке для скейтеров на площади Рокфеллера.
Два часа спустя мы бродили туда-сюда по Сорок Седьмой улице. Потом мы пошли на Шестую-авеню, мимо концертного зала Радио-Сити и к Центральному Парку Южному.
Кени Санчез оказался пузатым коротышкой, одевшим коричневый костюм. Хотя в рабочих вопросах он был серьёзен и весьма осторожен, через десять минут он расслабился и даже стал болтлив. Чуть преувеличивая, я сообщил ему, что был другом Дека Таубера в 1980-е, но мы потеряли друг друга. Это его очаровало, и он начал задавать вопросы про него. Без проблем отвечая на них я создал впечатление, что готов сообщить ему всё, что знаю — в итоге, когда я начал спрашивать, он был уже ко мне расположен.