Интересно, что сказали бы мои старики, будь они сейчас живы и доведись им отправиться в турне по небольшим городкам «дешевой» Британии (страны, которую они так и не собрались посмотреть, хотя появилась она еще при их жизни)? Принялись бы они скупать дешевое мясо, дешевые шмотки и дешевые безделушки, которые никому не нужны (но от покупки никто не может удержаться — уж очень они дешевые)? Показалось бы им прогрессом то, что теперь в супермаркете можно купить сотни разных заколок для волос? Или признали бы факт: раз столько слагаемых перенесено в эту часть уравнения, из другой части испарилось, черт побери, не меньше?
Дэн наконец отчаливает. Я обнаружила, что мне в общем-то больше нечего ему сказать. За последние десять дней крыша у меня совсем поехала. Как будто меня заново отформатировали, а поверх Дэна, устаревшего файла, записали что-то другое — может, пустое место, может, ряд вопросительных знаков. Я хотела расспросить его о пресловутом переходе в команду Киерана, но он этой темы не поднял. Что со мной не так? Куда подевались мои шуточки об отступлении, коллаборационизме и расстрелах предателей? Раньше мы постоянно шутили о враге, на самом деле не веря, что тот существует. Но в конце концов, может, враг и вправду есть. Похоже, теперь у меня имеется представление, кто он такой. Похоже, враг — это я.
В самом начале шестого в дверь снова стучат. Наверное, Бен. А вот и нет. Хлои.
— Привет, — робко произносит она своим тихим кельтским голоском. — Можно мне…
— О да. Заходи, — говорю я и отступаю, чтобы ее впустить.
Она входит в комнату, вся мягкая и будто воздушная. Сегодня на ней черные полотняные штаны и черный свитер-«поло»; волосы схвачены на затылке большой полупрозрачной заколкой в виде крокодила. Хлои протягивает мне белый конверт.
— У тебя есть корреспондент, — говорит она со странной искоркой во взоре. — Это лежало у двери.
Я беру конверт. В правом верхнем углу — логотип «Попс», маленькая парусная шлюпка; в центре — мое имя, напечатанное жирным шрифтом. Меня отсылают домой? Увольняют? А может, это долгожданный ответ от таинственного шифровщика? Сейчас я письмом заняться не могу, так что кладу его на конторку, а сама сажусь на кровать. Хлои примостилась на краешке стула, будто готова в любой миг вскочить.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она.
— Вполне себе, — говорю я, хотя это неправда. Зачем она пришла? Я с ней за все время только парой слов перемолвилась. Интуиция подсказывает мне, что, знай я Хлои получше, она бы мне очень понравилась, но в то же время в ней есть что-то такое, отчего мне не по себе. Будто она не даст тебе спуску, если решит, что ты сделал что-то не то. Впрочем, взгляд у нее совсем не осуждающий, просто