Борисенко быстро повернулся к начальнику артиллерии майору Шаповалову: «Передайте Морозу — командиру дивизиона РС — огонь по мосту через реку Тясмин». Огненные трассы «катюш» пронеслись в сторону Чигирина, там, постепенно разрастаясь, поднялись разносимые ветром, багровые клубы огня и черного дыма.
Мимо НП провели в Иванковцы колонну пленных, взятых в селе Вершацы. Человек двести. Жалкое зрелище. В шинелях мышиного цвета с подоткнутыми за пояс полами, некоторые поверх шинелей натянули камуфлированные плащ-палатки. Все в ботинках. По колено налипла мокрая грязь. Летние фуражки-кепи с опущенными наушниками. Синие от холода лица. Некоторые дыханием согревают обнаженные руки. Взгляды трусливо-злобные. Смрадный запах от немытого тела, белья, обмундирования…
Кривопиша докладывает комбригу: «Танковый полк с батальонами Новикова и Петрикеева, преодолевая возрастающее сопротивление противника, ведет бой в семи километрах юго-западнее Чигирина. 24-я танковая бригада, преследуя отходящего противника, контратакована шестьюдесятью танками гитлеровцев и сейчас ведет бой с ними юго-восточнее Чигирина. Видимо, товарищ гвардии полковник, и Чигирин надо брать ночью. По ночам нам больше везет». — «Всё до поры до времени, — хмурится Борисенко. — Однако срок выполнения задачи истекает. Надо что-то придумать… Если „хозяин“ согласится перекантовать Рязанцева на наш левый фланг, Чигирин к завтрашнему утру будет наш!» — «Я тоже так думаю», — ответил Кривопиша. «А вы что скажете?» — обратился Борисенко к начальнику политотдела бригады гвардии подполковнику Дмитриеву. «Видите ли, Григорий Яковлевич, Чигирин, конечно, орешек крепкий. Но раскусить его можно, если избежать фронтальных атак. Слабое место Чигирина — западная окраина, туда и бить надо. Лучше ночью — Михаил Дмитриевич прав. Меньше потерь, да и гитлеровцы ночью неуверенней себя чувствуют. Офицеры политотдела в любую минуту пойдут в батальоны готовить людей на штурм этой крепости. Тут же почти родина Богдана Хмельницкого, орденом которого награждены многие офицеры бригады. Взять город — дело нашей чести!»
Разговор командира и начальника политотдела бригады был прерван довольно шумным появлением на НП генерала Ермакова, майора Москвина и других офицеров штаба корпуса. Выслушав доклад Борисенко, Ермаков протянул ему какую-то бумагу, дал прочесть и сказал: «Свой боевой участок сегодня с наступлением темноты сдадите стрелковой дивизии. Заместитель командира дивизии со мной — познакомьтесь. К двадцати одному часу бригада должна быть готова к маршу. Вот карта-приказ». Ермаков, Борисенко и Москвин, склонясь над картой, заговорили вполголоса…