Сейчас они идут разными тропами, ефрейтор Пакулов и рядовой Мельников, во главе пограничных нарядов, два рослых парня, похожих, как братья, хотя один смуглый и темноволосый, другой — рыжий, в солнечных веселых веснушках, один забайкалец, другой кировчанин. Роднит их сходство повадки, выработанное службой на границе, а ещё — веселая сметливость взглядов и мгновенная готовность ко всему. Они очень богатые люди — у каждого по одиннадцать братьев и сестер. Эти парни знают, что берегут, служа на заставе…
Полоска зари протекла в распадке гор, легкая сухая прохлада — предвестница утра заполнила речную долину. Пора «собачьих вахт» особенно трудна для часовых — сон теперь коварен: это самое подходящее время для волков и лазутчиков. Как ни осторожен шаг по затемненной дорожке, от казармы навстречу выходит дежурный по заставе ефрейтор Михаил Белько. У пограничников своя система оповещения — Белько, не иначе, получил сигнал с затемненной вышки, где теперь, по расчету, стоит Николай Сидоров, дизелист, кавалерист, старший наряда. На вышке пост особенный — и потому, что с неё днем и ночью просматривается большой приграничный участок, и потому, что дозорный одновременно охраняет своих товарищей. А кроме того, этот пост под особым наблюдением. Бюст Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Н. Н. Олешева, установленный на площадке перед заставой, обращен лицом сюда, и кажется, ни ночью, ни днем прославленный боевой генерал не сводит глаз с этого бессменного поста советской границы.
У казармы сошлись старший лейтенант Барков и заместитель начальника заставы по политчасти лейтенант Владимир Карташов. Один возвратился с проверки службы нарядами, другой пришел проверить службу на заставе. Барков приносит в канцелярию запахи свежей хвои, речной воды и ружейного масла. Поставив на стол следовой фонарь, скинув фуражку, устало садится к столу.
— Как там?
— Тишина.
Значит — порядок. Спрашиваем:
— А эти дикие крики в горах?
Молодые офицеры усмешливо переглядываются.
— Гураны, — поясняет Барков. — В июле у них начинаются свадьбы, вот и пробуют голоса, вызывают подруг и соперников.
Становится неловко, и Барков, видимо, уловив это, просто говорит:
— Я, когда первый раз услышал, тоже подумал — стая волков лося рвет…
Выходим под звезды, с минуту слушаем тишину. Карташов советует доспать оставшиеся часы перед походом — иначе днем будет тяжело без привычки. Барков засмеялся:
— Я, однако, пойду. Спиннинг прихватил, а зорька обещает быть уловливой. Начальник отряда у нас строговат, не одобряет рыбацкого баловства, но за счет личного сна, думаю, можно и побаловаться. Заодно как следует разомнусь.