— Традиции? — переспросила Бел. — Преступная глупость, а не традиции!
— Тихо! — Тоби указал на мальчика, зашевелившегося во сне. — Вы его разбудите.
Бел нахмурилась и стиснула зубы. Тоби внимательно посмотрел на нее, потом прошептал:
— Вы очень красивая, когда сердитесь.
Бел презрительно фыркнула. Нашел время для глупых комплиментов!
— Я вовсе не сержусь, — возразила она.
— Однако признаете, что вы красивая, не так ли? Что ж, очень хорошо.
— Нет-нет. — Бел покачала головой. — Я не признаю и того, что я красивая. — Может, фигура у нее действительно неплохая, но это не делает ее красивой.
— Дорогая, если вы не признаете, что красивы, я вынужден буду обвинить вас в нечестности.
— Обвинить? — Она пристально взглянула на Тоби. — Вы надо мной смеетесь?
— Да, совершенно верно.
— Но зачем?
— Вы снова сделались слишком уж серьезной. Словно у вас на плечах все несчастья и горести мира. Видите ли, если я не буду над вами смеяться, то мне придется вас целовать. — Он одарил ее ослепительной улыбкой. — А мы ведь не хотим шокировать детей, верно?
Сердце Бел гулко застучало. «Это ведь просто чудовищно! — думала она. — Как он может в таком месте говорить о поцелуях?!» Но еще ужаснее было то, что теперь и она стала думать о поцелуях. О том, что чувствовала вчера на балу, когда его губы прижимались к ее губам. Интересно, какой вкус будет у его губ, если он поцелует ее сейчас? Привкуса бренди, наверное, не будет…
Ох, что за мужчину она выбрала себе в мужья?! Он становился то невыносимо тщеславным, то ужасно легкомысленным. И при этом всегда оставался необыкновенно обаятельным. Поначалу сэр Тобиас разочаровал ее своим тщеславием, но теперь Бел благодарила Бога за то, что в характере Тоби было столько недостатков. Если она, увы, была обречена на то, чтобы желать его, то по крайней мере полюбить она не сможет — это ей не грозило.
— Как вам пришло в голову привезти меня сюда? — спросила Бел. — Не думаю, что в привычки большинства мужчин входит посещение детской больницы.
— Если быть до конца честным, то и у меня нет такой привычки. Я вхожу в попечительский совет этой больницы, поскольку вношу ежегодные взносы в размере десяти гиней, но я был здесь всего дважды. И никогда не участвовал в заседаниях попечительского совета. На самом деле это моя…
— Что тут происходит?!
Дверь внезапно распахнулась, и дети в испуге переглянулись. Кто-то даже уронил на пол ложечку.
Бел подняла глаза и увидела в дверях элегантную стройную женщину средних лет. На ней было зеленое платье безупречного покроя и очень простого фасона. На плечах же — темно-серая пелерина. И держалась эта женщина с истинно королевским достоинством. Казалось, что даже шорох платья свидетельствовал о непоколебимой уверенности в себе и силе характера.