Утром Андреа ушла из спальни рано, едва лишь миновал рассвет, высокомерно оставляя наконец-то пришедшего в себя Тристана, сгорающего от стыда и бессильной ярости. Спрашивается, что мог он противопоставить магической мощи свой повелительницы, он — игрушка, приневоленный любовник, раб для утех? Завернувшись в лохмотья изорванной рубашки, де Вильфор отстраненно смотрел в окно, опершись лбом о холодную пластиковую раму, немного остужающую его непривычно горячий лоб. О, как мечтал он очутиться сейчас там, вон за той затянутой колючей проволокой линией ограждений, подставляя освященным пулям врага свое тело, столь позорно предавшее своего хозяина. Он — дворянин, аристократ — стал утехой для развратной женщины, нимало не интересующейся его душевными переживаниями, но возжелавшей его плоть. Кто он теперь? Не человек, но и не стригой тоже — бесправное ничто или никто, утратившее право уважать себя как личность! И в этот самый миг он снова вспомнил слова отца Мареше и мучительно пожалел о том, что утратил возможность жить в нормальном мире и называться человеком. Вечность неизбежно стирает мелочность скоротечного земного бытия, обостряя то, что нетленно: достоинство, взаимное уважение, честь. А минувшей ночью его лишили и этого последнего достояния. Да лучше бы он умер!
Хотя нет, он не прав — ведь у него еще осталась любовь, а вернее попытка, шанс ее обретения. И посему, прижавшись щекой к гладкому оконному стеклу, он беззвучно повторял имя, значившее для него теперь больше, чем спасение души, зубрил свою новую молитву, слагал спасительное заклинание: «Санта, Санта!» А произносимые им слова сливались в строки, становясь песней:
Слышишь — сердце реже бьется,
Замирая от стыда.
Не навек любовь дается,
А всего лишь на года.
Видишь — снегом небо сеет,
Заметая города.
Сердце все прощать умеет,
Но, увы, не навсегда.
Чуешь, жизнь стянулась в точку —
Откровение небес.
Уложи всю мудрость в строчку,
Хочешь — с рифмой, хочешь — без.
Посмотри, не стало света —
Мир скатился в темноту,
Нынче мы лишь для ответа
Вновь шагаем за черту.
Кроме нас, никто не сможет
Не обжечься об огонь,
Если совесть сердце гложет —
Не гони ее, не тронь.
Если больно, то не бойся,
Если ранят, не беги,
О любимом беспокойся —
А себя не береги.
Но запомни: не дается
Нам потерянное вновь,
Ведь бессмертной остается
В мире лишь одна любовь.
Не цепляйся за мгновенья,
Отрекись от суеты,
Не считай сердец биенья,
Не срывай зазря цветы.
Слышишь — ветер хороводит.
Видишь — блики на крови.
Так оно к нам и приходит —
Обретение любви…
— Господин де Вильфор? — Дверь робко приоткрылась, и в спальню заглянуло заспанное лицо слуги. — Повелительница призывает вас на совет и шлет вам дары!