— Но каким образом ты собираешься ее искать? — взволнованно спросила я. — Я не вижу ничего, кроме полей и снега!
— Ты не права, малышка, — улыбнулся он. — Там, впереди, к западу от нас, — стригой немного поколебался, словно прислушиваясь к своему внутреннему голосу, но потом все-таки взмахнул рукой, указывая выбранное направление, — я ощущаю присутствие двух могучих сил. Темной магии, родственной моей душе, и печати людского Господа, удерживающей на одном месте то, что спит несколько веков и почти уже истощилось, но по-прежнему надеется на свое пробуждение и освобождение. А еще я понимаю, — он возбужденно раздул крылья своего точеного носа, — что сильнее всего на свете это спящее нечто хочет мести! Оно переполнено гневом и поджидает удобного момента, подходящего для того, чтобы излить ярость, подпитывающую его волю к жизни. Оно давно уже должно было умереть, но пока еще живо и не успокоится, пока не отплатит за причиненные ему мучения…
— Ты надеешься на то, что сумеешь освободить спящую магию? — потрясенно вскрикнула я. — А разумно ли выпускать на волю древнее зло?
— Нет, это глупо и безмерно опасно! — Он разочарованно нахмурился. — К тому же такое деяние совершенно не в моей власти. Но, увы, не разобравшись в природе чейтской магии, мы не сможем найти «Завет». Предупреждаю тебя, Санта, нас ждет практически неразрешимая задача, ибо печать Бога остановит любого стригоя, даже такого древнего, как я, а власть Темного Отца немедленно уничтожит людей, осмелившихся сунуться в развалины замка. Не знаю, кто и как сможет проникнуть туда, на подступах к чему замерли и спасовали даже время, жизнь и смерть.
Я уныло скорчилась, руками обняв себя за плечи. Мне стало страшно, а душу терзали нехорошие предчувствия. О каком зле он говорит?
— Но, как бы там ни было, — закончил Тристан, — а мы обязаны попробовать проникнуть в Чейт и разобраться, что там происходит. Жди меня, — упрямо повторил он и зашагал прочь, легко скользя по снежному насту. — Я вернусь! — донесся до меня его прощальный окрик. — Вернусь!..
Я долго стояла, провожая взглядом его удаляющуюся фигуру, и делала это до тех пор, пока Тристан не превратился в маленькую черную точку, упрямо ползущую по белому снегу. Отраженный от наста свет слепил глаза, выжимая из них слезы. Я вынула из кармана чистый носовой платок и промокнула свои мокрые ресницы, но, увы, за краткий промежуток времени стригой окончательно исчез из моего поля зрения, оставляя меня в одиночестве. Теперь я была абсолютно одна и клянусь, еще никогда не ощущала себя настолько слабой и беззащитной, брошенной в необитаемой местности и вынужденной самостоятельно противостоять любой, грозящей вот-вот свалиться на меня неожиданности. О нет, пока что мое уединение разделяли лишь свет, безмятежность и снег, но бурно колотящееся сердце не желало успокаиваться, подсказывая: это затишье — временное, и вскоре оно сменится чем-то страшным, судьбоносным и сокрушительным…