Первенец Аристарха, нареченный Андреем, неожиданно скончался почти сразу же после рождения, прожив всего-то пять дней. Мухомортовский иерей растерянно молился у себя в часовне, безмерно напуганный столь внезапным разрывом семейного предначертания. О нет, он прекрасно помнил древнее предсказание, пророчащее страшные события, должные совпасть с появлением второго сына, но еще больше опасался батюшка Аристарх угасания своего рода и отсутствия будущего хранителя креста и перстня. Бил он челом перед иконами, прекрасно понимая, что и без сына плохо роду придется, и со вторым сыном тоже нехорошо. Про подобные неразрешимые жизненные затыки мудрые мухомортовцы говорят: «Куда ни кинь — везде клин». А что делать? Только молиться. И отец Аристарх молился. Но, как водится, Господу завсегда виднее, кому чего положено, и посему ровно через год мольбы иерея Агеева были услышаны, а в его семье появился второй младенец — Григорий.
С самого младого возраста Гриша разительно отличался от прочих жителей дремучей Мухомортовки. Резвый и неусидчивый, каким и положено расти любому мальчишке, он вместе с тем обладал чрезвычайно развитым и самобытным умом, буквально на лету схватывая любую науку. Батюшка Аристарх сам занимался с сыном, раньше чем читать научив того некоему странному гимну, устно передающемуся в их роду. Что именно означает это мрачноватое песнопение — не ведал никто, но оная традиция соблюдалась свято, и каждый агеевский сын твердо помнил его наизусть, так, что аж от зубов отскакивало. Неплохо закончив десять классов Старожиловского интерната, юноша напрочь отказался поступать в духовную семинарию, повергнув в уныние своего набожного отца. Презрев резонные уговоры Аристарха, высмеяв легенду о хранимых в семье раритетах и эгоистично проигнорировав слезы матушки, Григорий пошел в армию, попав в «десантуру» и выслужившись вскоре до чина сержанта. Возвращаться домой он не собирался, суровыми армейскими буднями не тяготился ничуть, а потому особо отличился в Афганской кампании, будучи удостоенным нескольких боевых наград. Никого не посвящая в свою заветную мечту, Григорий имел неплохие шансы достичь желаемого и стать даже полковником, но судьба распорядилась иначе, имея на отступника свои, известные лишь ей одной виды.
Стоял пыльный и душный декабрь 1989 года. Тут, в Афганистане, снег такая же редкость, как чистая питьевая вода, сострадание и милосердие. В этих краях всегда жарко днем и холодно ночью, нет ничего, кроме камня и песка, не ценится быстротечность жизни и не уважается таинство смерти. Здесь ты поневоле начинаешь понимать: только очень благополучные люди могут позволить себе любить зиму, ведь у обездоленных и лишенных крова бродяг любимое время года — лето. Так до какой же степени пошлости зажралось несчастное человечество, если полюбило войны и не боится уже ничего, даже последней ядерной зимы…