Тамарка рассмеялась:
— Конечно, дурь какая-то, я и сама не знаю, зачем они это в вагоне возят, да еще всем показывают, ну не расстраивайся, у меня еще есть чего тебе показать, пошли в купе.
Она утащила меня к себе в купе, где было как-то очень по-жилому уютно.
— Понимаешь, мы уже месяц ездим по всей стране — вот в этом поезде, можно сказать, и живем. Тоска страшная, — рассказывала Тамарка, возясь с кипятильником, а затем разливая чай по чашкам, — ну, а тут — смотрю — парень такой симпатичный стоит, а ты меня и покурить еще пригласил, ну я и обрадовалась — хоть поболтать с кем-то, кроме моих вечно пьяных комсомольцев…
Она еще долго чего-то говорила, и я был очень рад этому обстоятельству — сам я не мог вымолвить ни слова. Я только смотрел на нее во все глаза, как на какое-то невиданное чудо, и чувствовал, что от ее близости, от ее нежного девичьего запаха со мной происходит нечто диковинное. Мой член начал подниматься и стоял, как вкопанный, стесняя мои движения, не давая мне ни на чем сосредоточиться, кроме этого странного и балдежного ощущения собственного стоящего члена. Я просто не знал что мне делать, если она заметит это мое безобразие в штанах. Можно представить, как она возмутится. Что мне делать — я действительно не знал, у меня еще никогда не было женщины.
И вдруг Тамарка посмотрела на мою ширинку все понимающим взглядом.
— Ой господи, — сказал она, — ну чего ты ждешь-то, я уже вся я замучилась, ну иди же ко мне, — и она первая прижалась ко мне своим горячим девичьим телом, впрессовывая свои губы в мой пересохший рот.
Я и не целовался ведь никогда до нее с девчонками.
После того, как ее первая попытка поцеловать меня окончилась неудачей, она с изумлением отстранилась и спросила:
— Ты что — не целовался никогда, что ли?.
Я отрицательно помотал головой:
— Никогда.
— И что, с девчонкой никогда этого, ну, по-настоящему, ничего не делал?
Я опять помотал головой, не в силах произнести ни слова. Мой член уже распух настолько, что казался мне больше меня самого, казалось — он доставал уже мне до носа.
— Ну, что ж, — заявила Тамарка. — придется лишить тебя невинности, — и она умелыми руками расстегнула мою ширинку и погладила руками мой набухший затвердевший член.
— Да какой он у тебя огромный — я таких не видела! — восхитилась она. — Ну, не бойся, ты просто сиди и балдей — я сама все сделаю, — с этими словами она опустилась на колени между моих ног и принялась облизывать мой нервно пульсирующий и раскаленный как огонь орган, проводя язычком по всей его длине, заглатывая его своими мягкими губками, а я сидел и не понимал, что же это со мной такое происходит, не знал хорошо это или плохо, просто чувствовал какую-то неведомую раньше истому и блаженство.