Так и было — карман моей супер-модной куртки, позаимствованной из гардероба Кевина, был надрезан чем-то очень тонким — то ли лезвием то ли скальпелем — и все его содержимое — а это сто долларов одной бумажкой и все поменянные мною злотые и самое главное — паспорт — исчезли!
— Вот суки! — разозлился я, понимая, что винить кроме себя некого, — это я, идиот, во всем виноват — разомлел! Свобода! Счастье! Козел тупой, ты же десант на территории врага, — долдонил я сам себе, — а ты варежку раззявил, козел!
С этого момента я наконец-то собрался по настоящему — весь сжался просто-таки в комок, в пружину, и стал опять готов к любым самым крутым действиям в любой самой сложной обстановке. Единственно, что меня радовало — это то, что все остальные деньги я успел спрятать в плавки — и таким образом наука не расслабляться стоила мне двухсот баксов и фальшивого паспорта.
Ну что ж — утешал я сам себя — паспорт конечно жалко. Но он и так паленый — днем раньше, днем позже — ничего не меняет.
На часах наконец-то стрелка остановилась на цифре 10 — пора было возвращаться в отель.
Едва я снова вошел в холл, как из-за стойки вышел весьма представительный мужчина и подошел ко мне.
На польском языке и очень вежливо он представился:
— Джень добре, пан, что пан желает?
— Пан Войтек плиз, — повторил я ему.
— Русский? — внимательно глядя на меня, снова спросил он.
— Да — да русский, — закивал я головой.
— Ну что ж, добро пожаловать, — уже на чистом русском языке с легким акцентом сказал он, — я и есть пан Войтек, чем обязан?
Я посмотрел на него — видимо он занимал здесь довольно-таки значительно положение, потому что лицо его и весь его вид просто излучали какое-то превосходство над людьми. Он выглядел как человек который привык командовать.
— Вам привет от Мишки-китайчика, — сказал я сам поражаясь нелепости моей фразы — но отступать было некуда.
— Ах так, — спокойно сказал он, — что ж попрошу в мой кабинет, — и он пошел впереди и предлагая мне как бы следовать за мной.
Судя по огромному кабинету и роскошной приемной — он видимо, в дальнейшем моя догадка подтвердилась, был управляющим этого отеля.
Усевшись за огромный стол на самое главное место в этом кабинете он радушно пригласил меня присаживаться.
— Слушаю вас, дорогой друг, — сказал он, — каким судьбами?
Я молчал — как я мог знать — что ему надо рассказывать, а что не надо.
Как бы почувствовав мои сомнения пан Войтек сказал:
— Вы хорошо знаете Мишку-китайчика?
— Он мой лучший друг.
— Это уже кое что, — удовлетворенно кивнул он, — близкий друг Мишки — и мои близкий друг. Но я вижу у вас какие-то проблемы. Чем могу помочь?