– Амма, – тряс он ее, – амма! Я есть хочу! Соумия меня за весь день ничем не кормила! Заставляла ходить, в автобусы лезть, и все без еды! Белый человек дал ей сто рупий, а она мне ни поесть, ни попить не купила.
– Не ври! – прошипела Соумия. – А печеньки?
Но он продолжал трясти мать:
– Амма! Соумия мне целый день есть-пить не давала!
Дети подрались. Но тут чья-то рука легонько хлопнула Соумию по плечу:
– Милая.
Увидев отца, Раджи глупо ухмыльнулся и отскочил к матери. Соумия с отцом вышли из палатки.
– Ты принесла, милая? Принесла это?
Соумия глубоко вздохнула.
– Вот, – сказала она и вложила в его ладонь пакетик.
Отец поднял пакетик к носу, понюхал, а затем сунул за пазуху; Соумия увидела, как его руки опустились под саронгом до самого паха. Потом он выпростал одну руку. И Соумия поняла, что ее ждет, – отцовская ласка.
Отец взял ее за запястье, сильно сдавив:
– А где сто рупий, которые дал тебе белый человек? Я слышал, что сказал Раджи.
– Никто не давал мне сто рупий, папочка. Клянусь. Раджи врет, клянусь тебе.
– Не ври. Где сто рупий?
Отец замахнулся на нее. Она закричала.
Когда Соумия вернулась в палатку, чтобы лечь рядом с матерью, Раджи еще ныл, жалуясь, что он целый день ничего не ел, что его заставляли ходить туда-сюда, сначала в одно место, потом в другое. Но потом он увидел красные отметины на лице и на шее сестры и примолк. Она же упала на землю и мгновенно заснула.