Однажды летом приезжает на своей «копейке», пьяный и счастливый:
— Писец, за руль сядь! Я ментов боюсь, а через час ехать надо!
Оказалось, Шура познакомился и договорился о свидании с девушкой, «она не красавица, но из неё такой секс сочится!»
Девушка Лиля ждала Шуру на кольце «Калинина — Северо-западный», сидя на бетонном бордюре.
Из девушки сочился нелеченый триппер, скука, мужская невостребованность.
Заурядная бичовка лет двадцати двух — прямая и плоская, как квитанция, без груди, талии, задницы, в чёрном платье-мешке, косоглазая и беззубая. На голове розой ветров топорщились грязные волосы. Увидев подъехавший жигуль, стала бойко притоптывать тощей ногой с коленной чашечкой выдающейся формы. Из стоптанных босоножек торчала сорок четвёртого размера ступня: синели разбитые ногти.
Трудно Писецкого удивить, но он безмолвствовал в течение минуты.
Парочка устроилась на заднем сиденье. Лиля стала щебетать. Судя по тематике и словарному запасу, мозгов у неё было не больше, чем у кильки в переносице.
Галантный Шура купил белое вино, персики и черешню. И алую розу даме.
Писецкий доставил их на съёмную квартиру и уехал.
Пригнал машину по телефонному звонку в полдень следующего дня.
Шурик был молчалив и скучен, а барышня порхала по квартире между развешанных влажных простыней. И запах: утро в пионерском лагере. Выяснилось, что ночью сочащаяся сексом Шурика обоссала.
— Давай, собирайся, — сказал ей Шура миролюбиво. — Нам ехать нужно. У нас дела.
— Ой! — обрадовалась Лиля. — А можно, я с вами покатаюсь?!
— Нет! Это мужские дела, понятно?!
По пути до улицы Калинина в салоне было тихо, а Писецкий за рулём ловил изумлённые взгляды водителей и пассажиров из авто и автобусов — на заднем сидении Лиля орогенитально любила Шурика.
Её высадили на кольце. Она у Шуры денег попросила. Взаймы. Рублей пятьдесят. Шурик не дал. Они уехали.
Лишь через полчаса Шура, скушав литр пива, нарушил обет молчания.
— Зато как она сосёт! — сказал он, важно выставив палец…
Возвращалась Луиза, изгоняла Шуру. Шура забирал вещи и жил в машине. Писецкий звонил:
— Луиза! Здравствуй. Не помирились?
— Ушёл, — злорадствовала та, — вещей сгрёб два пакета… Только щётку зубную оставил…
— Это чтобы был повод вернуться? — предполагал Писецкий.
— Да нет. Просто он ею редко пользуется…
…По всему выходило, что бензина в Шурике оставалось чуть. Но нет. Писецкий принёс дымящиеся пельмени и застал друга на полу, за просмотром мультика про сестрицу Алёнушку. Шура лил в себя ужасное пиво из пластика и скрипел зубами — душили пьяные чувства.