«Ну, я и сама же сколько раз ключи в Москве теряла», – подумала Нинка.
Почему-то воспоминание о собственной безалаберности показалось ей сейчас не слишком приятным. Но почему, сообразить она не успела.
По лестнице поднимался гигантский человек. От того, что кожа у него была очень смуглая, он казался еще больше – занимал просто весь лестничный проем, вот какой.
– Вы к кому? – спросила Нинка.
Не ответив, человек ступил на лестничную площадку перед квартирой. Он выглядел так зловеще, что Нинка чуть не захлопнула дверь прямо у него перед носом. Может, и надо было захлопнуть, но было уже поздно. Отодвинув Нинку в сторону – разве что не ногой, как кошку какую-нибудь, – человек вошел в прихожую. Ей ничего не оставалось, как войти тоже.
Не сняв куртку, он направился из тесной прихожей в глубь квартиры.
– Вы к кому, месье? – повторила Нинка уже погромче.
Гость обернулся, смерил ее презрительным взглядом и, не удостоив ответом, скрылся за дверью мастерской. Нинка последовала за ним.
Конечно, к Полин может прийти кто угодно, и она вовсе не обязана знать всех ее гостей в лицо, но этот мрачный гигант почему-то вызвал у нее тревогу. Оно-то, может, и не ее дело – квартиру она сторожить ведь не подряжалась. Но Жан-Люк…
– Жан-Люк! – наконец подал голос этот странный визитер.
Голос у него оказался хриплый и глухой, как будто в его груди помещалась пустая бочка. Он улыбнулся во весь огромный рот, но лицо его от этого приобрело не радостное, а, как показалось Нинке, какое-то зверское выражение.
Жан-Люк смотрел на гостя с невероятным изумлением. Нинка никогда еще не видела, чтобы у этого мальчишки было такое растерянное лицо. Он был парнем неунывающим и лихим – хоть историю с рыжим котом вспомнить. Но теперь у него даже рот открылся, Нинке показалось, испуганно.
– Папа?.. – пробормотал Жан-Люк.
– Я пришел за тобой, – прогудел гигант. – Мы едем домой, в Марокко.
Растерянность Жан-Люка длилась ровно до той минуты, когда он это услышал.
– Я не хочу в Марокко! – закричал он так громко, что качнулась разноцветная бумажная птица, висящая на длинной леске. – Я не поеду! Мой дом здесь!
С этими словами Жан-Люк, как заяц, отпрыгнул от гостя и бросился к дверям, ведущим из мастерской в детскую. По дороге он задел елку, и она упала с громким звоном. Разлетелись игрушки.
Пожалуй, заяц, пытающийся удрать от медведя в закрытом помещении, имел бы больше шансов на успех.
Гигант протянул руку и схватил мальчишку за шиворот. Тот завопил так, что леска с птицей должна была бы на этот раз вообще лопнуть.
– Я тебе уже говорил, что не поеду! – кричал Жан-Люк. – И мама тебе сказала! И мамин адвокат! У тебя нет документов, что ты мой папа! Мама меня родила для себя, а не для тебя!