Чтобы наш читатель понял, как Вадим Валерианович взращивал молодое поколение русских людей, которое сегодня учит и воспитывает студенчество по его заветам, мы публикуем из армавирского двухтомника, изданного по итогам конференции, воспоминания профессора Кубанского государственного университета В. П. Попова.
Ст. Куняев
I. ВАДИМ КОЖИНОВ КАК МОЙ УЧИТЕЛЬ
В последней прижизненной книге В. В. Кожинова “Победы и беды России” есть глава под названием “Мысль России в XX веке”, и там только два имени: М. М. Бахтин и А. Ф. Лосев. Это не случайно. Именно их Кожинов считал самыми великими мыслителями России XX века. Причём обе статьи написаны после их смерти. В первой, названной “Великий творец русской культуры XX века”, речь идёт о Бахтине. Она начинается констатацией факта, до сих пор у нас в стране до конца не осознанного: “Во всем мире ныне признано, что М. М. Бахтин (1895—1975) — один из крупнейших или даже вообще крупнейший мыслитель и ученый (в сфере так называемых гуманитарных наук) ХХ века”. И в
этой же статье справедливо сказано: “Без изучения бахтинского творчества не может сегодня обойтись ни один человек, всерьёз интересующийся проблемами философии, филологии и вообще гуманитарным знанием”.
Статья о Лосеве названа вопросом: “Была ли духовная жизнь?” (имеется в виду жизнь 20—80-х годов XX века). Она посвящена книге А. А. Тахо-Годи (супруги и сподвижницы Лосева). Здесь Кожинов высказал не только “личные
размышления” об этом великом мыслителе, о своих “соприкосновениях” с его творчеством, но и подчеркнул: “Лосев и Бахтин, без сомнения, очень разные люди, и мысль их шла существенно различными путями. Едва ли случайно, что эти почти ровесники не разу не встретились, не обменялись ни единым письмом... Но эти “расхождения”... закономерны: великое богатство духовной культуры России выражалось, в частности, в глубоком подчас разноречии ее творцов”. И дальше сделал такое сравнение Бахтина с Лосевым: Достоевский и Толстой, К. Леонтьев и В. Соловьев, Розанов и Бердяев. “Но все это, — продолжает Кожинов, — не отменяет определенного
единства
отечественной мысли в ee высших выражениях”.
Оба эти высказывания целиком относятся и к самому Кожинову, проливают свет и на его личность и вклад в русскую и мировую культуру. Лично я убеждён, что к “высшим выражениям” отечественной мысли должно быть отнесено и имя самого Вадима Валериановича Кожинова. Но главная особенность и уникальность его в том, что весь свой огромный талант он целиком отдал именно русской литературе, русской истории и русской философии, “Судьбе России” (так названы две его книги). Он стоял у истоков возрождения русской идеи. Прав академик И. Р. Шафаревич, отметивший две, на мой взгляд, главнейшие особенности его таланта. Говоря о 60-х годах, он писал: “Одно из возникших направлений общественной мысли было основано на решении использовать представившуюся возможность для возрождения русской национальной традиции, национальной идеи. Как один из его главных идеологов, Kожинов приобрел впервые широкую известность”. И второе: он отметил огромную роль Кожинова в открытии новых талантов, осознании их места в литературе (я бы добавил — в культуре), сказал, что она была “исключительно велика”. Я напомню имена поэтов: Н. Рубцова, А. Передреева, Н. Тряпкина, В. Лапшина, А. Межирова, В. Соколова, А. Прасолова, В. Казанцева; прозаиков В. Шукшина, В. Белова, В. Распутина; философов Э. Ильенкова, М. Бахтина (они, конечно, его учителя, но он помог их “открыть”); из певцов Тюрина, а из наших земляков критика Ю. Селезнева и поэта Ю. Кузнецова. Кстати, писал он и о В. Лихоносове (статья “Правота любви”, 1970).