– Вообще-то нужна смелость, чтобы оставаться самим собой.
– Нет. Для этого требуется единомышленник, – не согласилась я. У меня был серьезный опыт хронического одиночества.
– Да, мой единомышленник, – улыбнулся дядя Гера. – Не возражаешь, если я заберу сову себе?
Он улыбнулся, и я поняла, что мы похожи. Я и мой дядя-убийца. Увидела его глаза. Они были такими же, как у меня, – заброшенными в пыльный угол забвения.
– Не возражаю, – губы сами сложились в улыбке.
– Ложись спать, и увидишь ночное небо внутри себя, – на прощание сказал дядя Гера.
Ночью мне приснилась черная пустота и в ней бесконечный поток, разрывающий кольцо из сверкающих веретен пыли. Внутри кольца была я, и мне было холодно. Очень.
Дядя Гера вкрутил в сову новую лампочку. Ночью сова светила ему своим розовым нутром. Так бабушка осталась с ним. Как А Бао А Ку.
А я начала разглядывать небесные атласы. Сам на сам.
* * *
С дядей Герой мы тоже молчали целыми днями. Он много работал. Как классного специалиста его сразу взяли на работу. Он сидел за компьютером сутками. Меня это устраивало, мне никто не докучал. Если бы на меня обрушили внимание, я бы этого не вынесла. Я к такому не привыкла.
Он зашел ко мне как-то раз. Ночью. Я смотрела «Проклятие». Раз в пятый. Самое страшное в нем лицо перед объективом видеокамеры наблюдения. И жуткое, утробное урчание. Сначала тихо, потом громче и громче. Где-то за пределами видимости.
– Не спишь? – спросил он.
– Угу, – ответила я.
– Интересные люди японцы, – сказал он.
– Чем?
– Только японец может додуматься написать портреты красавиц шести лучших домов, чтобы передать не портретное сходство, а их настроение.
– И что здесь такого?
– В том-то и дело, что ничего. Но прежде, как мне кажется, до этого никто не додумался.
– А как его зовут? Этого японца?
– Китагава Утамаро.
– А. Дашь посмотреть? Прямо сейчас.
– Ну, пойдем.
Я смотрела на одну и ту же женщину, жившую одновременно в шести лучших домах Японии. У этой женщины на всех шести портретах было одно и то же выражение лица. Черно-белое. Все японки похожи одна на другую. Эти в особенности. Или живший в восемнадцатом веке художник Утамаро нас просто дурачил. Я отложила книгу в сторону – я чувствовала разочарование.
– Не понравилось?
– Средне, – замялась я. – Вообще-то так себе.
– Ну иди тогда спать.
Я уже закрывала дверь, но все же решила поставить точку, чтобы не выглядеть полной дурой.
– Это одна и та же женщина. Во всех шести домах. Одновременно.
– Что ты сказала? – воскликнул дядя Гера и развернулся ко мне. Как избушка на курьих ножках. К компьютеру задом, ко мне передом.