— Фарисейские дураки. Он воображал, как обзывает их, сожалел о том, что прихлёбывал свой кофе и помалкивал, слушая, как эти болваны рассуждают о бесконечной Христовой любви и всепрощении.
Или, может быть, он мог изменить ход их мыслей, может быть, мог привести интеллигентные доводы и мысли, касающиеся гомосексуалистов (мысли, о которых его жена не подозревала): потому что он обожал геев; они зачастую были творческими и приятными людьми, они едва ли приводили несчастных детей в этот изменчивый и перенаселённый мир, они были аккуратными, опрятными, у них были отличные головы. Будучи учителем, он знал некоторых учеников, явных геев (может быть, они сами в этом были ещё не уверены, может быть, они боролись с этим), большинство были прилежными, утончёнными и скромными. Он воображал, что они символизируют сложность любви, представляют собой пример того, сколь неисповедимы пути Господни.
Однако он помнил, что Джулия категорично объясняла: мужчины-геи совращают мальчишек, втягивают их в свой круг.
— Они постоянно делают это, — говорила она. — Вот почему сейчас их так много.
Споры на эту тему были бессмысленны. Она слышала отвратительные подробности того, что случилось, когда ему было пятнадцать; в душе, в муниципальном бассейне, рядом мылся незнакомец, мужчина среднего возраста, он намылил свой член и начал мастурбировать.
— Бедняжка, — сказала жена после того, как он рассказал ей эту историю. — Как ужасно. Он мог бы изнасиловать тебя, или хуже того. Ты донёс о нём, получил какую-либо помощь?
— Нет, я был слишком шокирован, никого поблизости не было, только я и он. Я не мог в это поверить — так что вышел из душа и пошёл домой. Не думаю, что это было серьёзное дело, просто странно. Ты — единственный человек, которому я когда-либо рассказывал об этом.
— Это ужасно, по-настоящему отвратительно. Ты знаешь, многие мужчины просто вызывают дрожь; ты был бы удивлён — большинство мужчин на самом деле свиньи.
Как часто она это говорила? Как часто он слышал от неё и от некоторых женщин, с которыми работал, о слабых сторонах мужчин? Никогда он не говорил, что мужчины заслуживают гораздо больше доверия, чем принято думать в настоящее время, когда отвергают присущее мужчине поведение (что, по его мнению, просто маскировало возросшее презрение к мужчине). Никогда он не говорил, что мужчин следует хвалить за то, что они покорны столь ущербным импульсам и желаниям.
«Это чудо, — думал он, — что мужчины выполняют столь мощную работу — в особенности если учесть природу их сексуальных влечений. Это чудо, что они строят дороги и формируют общества, пишут книги, выражают интеллигентные мысли».