Он шёл обнажённый к горам, покрытым снежными шапками, иноходью по сухому песку. Рядом была глинобитная деревня, расположенная в прибрежной зоне, чёрные собаки ходили, словно люди, и яростно лаяли на него, две мексиканки наматывали пряжу на спины обнажённых детей. Солнце исчезло в облаке сливочной пыли, ветер и песок поглотили мир.
Он сидел, медитируя, где-то у подножия покрытых снегом гор, под грушевым деревом, видел себя со стороны и замечал: его кожа становится коричневой и такой же грубой, как кожа ремня, его тело истощилось. Он последовал сам за собой в горы и осознал, что следует не за собой, а за кем-то ещё.
Покосился на окно, освещённое блестящим золотым светом, услышал, как кто-то негромко произнёс его имя.
Потеряв слух и зрение, паниковал в кухне собственной матери и в безумии выблевал блестяще-красную массу на её чёрно-белый линолеум.
Шип больно вонзился ему в шею, и он побежал по полю высокой зелёной травы, слушая гимны звенящие словно через мегафон. Затем его собственное тело стало телом мальчишки, он сказал себе, что надо глубоко вдохнуть, он сможет успокоить себя, обкусав зубами ноготь на пальце, до колеи, которая распухнет, словно мяч. Затем он оказался на дорожке, и он больше не был мальчиком, он намеренно оставил его, всё время оглядываясь и глядя, как рваная кожа складывается у ног мальчишки, неясно обнажая кости и сухожилия руки.
Он выбрался из кроватки и выпил стакан воды.
Добрался до дверной ручки, но каким-то образом не мог её коснуться.
— Здесь, — сказал Поло, наклонившись, чтобы завязать шнурки. — Я это сделаю. — Волосы Поло были рыжими, потом белыми. Поло стоял, глядя на него, и его тело стало тёмно-коричневым. — Видишь, это я. — Поло закрыл лицо руками. — Это всегда был я!
Позже Тобиас, приподняв его голову, кормил его водянистым рисом с пластиковой ложечки, вытирал его губы салфеткой. Тобиас выглядел как его отец, и он чувствовал себя в безопасности. Рис прочистит ему мозги, говорил Тобиас. Рис поможет восстановить силы. «Все люди должны есть», — утверждал старик.
Проснувшись ясным утром, он сел посреди кустарника.
Неуверенно оглядевшись, убедился, что он среди цереусов, они окружили его со всех сторон и словно сторожили его, пока он спал, их колючие длинные ветви тянулись к западу, укрывая его от солнца. Подтянул ноги к груди, безразлично вытащил из штанов пару колючек. Через некоторое время встал, почёсывая свежую ссадину на голове.
Всё вокруг него — креозотовые кусты и кактусы — сверкало жёлтым светом на фоне тёмных прогалин.
Поющие птицы скакали по мескитовым деревьям, взлетали на вершины цереусов, качались в небе, тогда как чернохвостые зайцы и земляные белки сновали вокруг, словно солдаты по минному полю, останавливались, чтобы понюхать землю, прежде чем двинуться дальше.