— Да нет, мелкая сошка.
— Ты меня удивляешь, Олег. Таких уже пора научиться устранять со своего пути самостоятельно. Вариантов много: устроить так, чтобы он потерял работу, влез в долги, лишился жилья… Даже странно, что приходится объяснять тебе такие простые вещи. Осторожно! А то мои партнеры могут подумать, что сделали ставку не на ту фигуру.
Кошкин слегка побледнел и зачастил:
— Вы не поняли — этот парень не так прост. Его не вдруг и зацепишь. Официальная работа для него не главное. Я узнавал. Платят ему там гроши, а живет он не бедствуя. Можно было, конечно, натравить на него налоговую, но у меня нет доказательств, и мне неизвестен главный источник его доходов…
— Ну на подобные случаи имеются частные детективы.
— Да, но мне этого мало! Мне нужно устранить его… полностью. Вы меня понимаете?
Дробышев чуть искривил губы в усмешке, но качнул головой:
— Нет, Олег, не понимаю. Не понимаю, при чем здесь я. Этот человек — твоя проблема, и решать ее тебе. Так ты, по крайней мере, покажешь нам, на что способен без нашей помощи. Дам тебе только пару советов. Первое: для окончательного решения подобных вопросов тоже имеются свои специалисты. При наличии денег, некоторых контактов и мозгов их легко можно разыскать. И второе: не вздумай заниматься этим до выборов. Ты сейчас под прицелом прессы и твоих соперников. Они готовы на многое, чтобы вытащить из твоего шкафа скелет, два или три — сколько получится. Если твоя грязная возня поставит под угрозу главную цель, тебе этого не простят. И даже я тут ничего не смогу поделать.
Кошкин помрачнел и опустил глаза.
— Я все понял, Виктор Аркадьевич, только вы еще не все о нем знаете.
— А ты уверен, что мне нужна эта информация?
— Полагаю, что она будет вам небезынтересна.
Дробышев опять взялся за трубку.
— Выкладывай. Только постарайся покороче.
— Так вот, у него имеются некие паранормальные способности. Он — колдун, экстрасенс или черт его знает кто еще!
Виктор Аркадьевич даже замер с трубкой в руке.
— Это что, шутка такая, Олег?
— Вовсе нет. Поверьте, я бы не стал тратить ваше время на всякие небылицы.
— Тогда будь добр, перейди к фактам.
— Еще год назад мы с ним работали в одной конторе. Он был стажером адвоката, а я уже младшим партнером. У нас вышел личный конфликт.
— Из-за чего?
— Из-за женщины. Я на него тогда наехал, а он… Черт, до сих пор вспоминать страшно!
Дробышев поморщился:
— Пожалуйста, без эмоций.
— Короче, он только взглянул на меня, и мне стало плохо. Очень плохо, причем без всяких видимых причин. У меня всегда было отличное здоровье, и ничто не предвещало такого. Я думал, умру. А он смотрел на меня, как волк на барашка, и решал мою судьбу. Потом до него дошло, что в конторе мы остались одни и, если я тут скончаюсь, его могут привлечь. Не за убийство, конечно (кто такое может представить?), а за неоказание помощи. Так что он изобразил испуг и вызвал «скорую». Врачи в больнице тоже терялись в догадках по поводу причин этого странного приступа. Точный диагноз так и не был поставлен. А я никому не мог рассказать о случившемся в тот вечер из опасения, что меня сочтут сумасшедшим.