Временной фактор имел принципиальное значение, так как убежище Морганы находилось не на территории Внешнего обода и время тут текло обычным порядком. Ее невезучий отец остался один, а с матери станется послать к нему, в отместку дочери, своих серых убийц. Сила отца была больше, чем у нее, но в обращении с ней он был еще таким неопытным! Если десмоды придут за ним, он обречен. Моргане хотелось кричать от бессильной ярости, отчаяния и боли, но она сдержала этот порыв: для скорейшего восстановления ей пригодится даже самая малая толика сил, и расходовать их впустую абсолютно непозволительно.
Теперь оставалось ждать и регенерировать. Еда и питье для этого процесса были не нужны, к тому же ее криганский организм мог обходиться без них неделями.
«Ох, папочка, надеюсь, без меня ты не угодишь в переплет!»
(Из воспоминаний Игоря Логинова)
Екатеринбург, 5 февраля 2009 г.
Понятие свободы иллюзорно. Почти в любой момент жизни на нее наложен ряд каких-нибудь ограничений. А уж абсолютная свобода — и вовсе миф. Хотя мне вернули сотовый и на первый взгляд предоставили самому себе, моя свобода на данный момент была весьма условной. За мной наверняка непрерывно следили, а в сотовый поставили «жучок» или, что более вероятно, просто склонировали сим-карту, чтобы всегда быть в курсе, с кем я связываюсь. Так что, к моему глубокому сожалению, намеченный мною разговор по душам с Кошкиным временно откладывался, ибо в ином случае, боюсь, Мишке бы не поздоровилось.
Освобождение его тоже пока невозможно, и тому есть несколько причин. Во-первых, я не знаю, где его содержат. А во-вторых, даже если бы знал, вряд ли на данном этапе мне позволили приблизиться к нему: ведь я еще ничем не доказал своей преданности интересам организации. Хотя какая, к черту, преданность?! Ведь я не идейный член их клана, а наемный специалист. Но и в этом случае мне положено чем-то доказать, что хоть я и не свой, но однозначно не враг. Сейчас они все напряжены, следят за мной, опасаются подвоха, торопят с ликвидацией Степанцова. А вот после его смерти, надеюсь, поводок, на котором меня сейчас водят, ослабнет и я смогу заняться тем, ради чего, собственно, здесь и очутился.
Вот только после выполнения этого задания я стану убийцей без всяких смягчающих обстоятельств. Я впервые убью не преступника, а нормального человека, ничем не угрожавшего ни мне, ни моим близким. И то, что я сделаю это исключительно ради спасения Мишки, будет служить мне оправданием разве что в глазах Кати и Антона Тихоновых. Все остальные, включая меня самого, не колеблясь скажут: «Виновен!»