Что можно сделать? Послать австралийский адрес компетентным юристам из коллегии, занимающейся вопросами иностранных наследств? Объяснить, в чем суть проблемы. Возможно ли такое положение, что человек, живущий под совсем другим именем, узнал себя? Или кого-то знакомого? Люди, которые всеми этими делами занимаются, могут смоделировать ситуацию, сообщат какие-то дополнительные данные, которые прольют свет на мотивы убийства. Но приблизят ли к убийце, помогут ли выйти на него?
Незнакомец, с которым разболтался в пивном баре Подгорный, конечно, мог убить. Сейчас таких подонков, для которых человеческая жизнь — пустяк, пруд пруди.
Но за что? За деньги? Корзун мог накопить какую-то сумму. Но чего бы ему иметь ее дома? На сберкнижке у покойного что-то около четырех тысяч. Деньги по нынешним меркам небольшие, но тем не менее — деньги. И если он хранит их на сберегательной книжке, то зачем ему держать какую-то сумму дома? Покупать он, по всей вероятности, ничего не собирался. Какая-либо драгоценность? Вполне возможно. Но ведь не держал же ее покойный на виду. Ее надо было обнаружить, а для этого все перерыть. Но не похоже, что тут кто-то рылся! Впечатление такое, что вообще ничего не взято. Зачем же было убивать? Опять это пресловутое объявление инюрколлегии. Такая ситуация: только эти двое знают, что к чему. Или больше, чем двое? Обстановка после убийства не дает возможности достоверно предполагать ни то, ни другое. Есть только факт убийства...
Тот, кого навел сюда Подгорный, что он мог взять? Драгоценности, которые убитый мог выдать под угрозой убийства. Такое тоже возможно. Но так это или нет будет известно лишь после того, как найдут того незнакомца. На признание рассчитывать, ясное дело, не приходится. Рассчитывать можно лишь на мастерство оперативников, которые ищут сейчас подозреваемого в убийстве и тоже изучают оставленные им следы. Им, а может, и не им... Может быть, все-таки, это дело рук самого Подгорного? А собутыльник — лишь черная кошка в темной комнате? А Колобов? Тоже странная личность...
Рунге спокойно и методично перебирал бумажки в письменном столе его бывшего хозяина, не пропуская ничего и... мало надеясь на то, что найдет что-либо, способное его заинтересовать.
Дешевенькая толстая тетрадка, не ученическая, нет, из тех, что продаются в киосках «Союзпечати», привлекла внимание Рунге тем, что все ее записи состояли из цифр. Ряды цифр пронумерованы попарно. Шесть цифр, потом пять. И следующий порядковый номер. И все подряд — 1, 2, 3... и так до пятидесяти двух. Потом опять те же колонки цифр, пронумерованные попарно.