Но дело в том, что жизнь — самый талантливый писатель, а реальность всегда намного глубже и сложнее любой, пусть даже самой удачной инсценировки. Современный русский историк В. С. Лопатин справедливо отмечал, говоря о популярных в последнее время в России книгах Валишевского, что при всей их броскости, автор как бы скользит по поверхности, не опускаясь дальше первого наиболее яркого впечатления. Что же происходило в реальности?
Прежде всего не было «влюбленной старухи», комичной в своем самообольщении. Да, Екатерина в 1789 г. была уже очень не молода и далеко не так хороша собой, как 30 лет назад. Но она это прекрасно осознавала. Сохранился любопытный придворный анекдот: императрица и одна из ее пожилых подруг сидели в парке на скамейке, а мимо них прошли молодые офицеры, не замечая мирно беседующих дам, и даже не отдали честь императрице. Подруга было хотела возмутиться, но Екатерина остановила ее: «Полноте, — с улыбкой сказала она. — Согласитесь, что лет 30 назад они бы так не сделали». Одной из самых обаятельных черт в характере Северной Минервы было ее умение посмеяться над собой, а такие люди не легко обольщаются.
Екатерина знала себе цену. Даже в пожилом возрасте. Она имела на это право. Приведем два примера, которые говорят сами за себя. В 1787 г., как раз в то время, когда императрица путешествовала по Крыму в сопровождении 29-летнего Мамонова, юная графиня Вера Николаевна Апраксина, племянница графа К. Г. Разумовского, написала, как пушкинская Татьяна Ларина, письмо Петру Васильевичу Завадовскому, которого часто видела в доме своего дяди. Храбрая девушка встретилась с предметом своей тайной страсти и сама первая призналась ему в любви, прося жениться на ней. Завадовский был обескуражен. Сентиментальный и сострадательный, он не посмеялся над Верой и ответил, что может стать ее мужем, но полюбить будет не в силах, несмотря на все достоинства юной графини, его сердце навсегда отдано только одной женщине. Фавор Завадовского окончился уже 10 лет назад, а он так и не избавился от тоски. Вера решила, что ее чувство оживит душу любимого человека, но ошиблась, их брак оказался несчастливым: Завадовский говорил правду, кроме Екатерины ему никто не был нужен.
В это время Екатерина II встречалась в Киеве с представителями польского дворянства, среди которых был Ф. Щенсный-Потоцкий, один из богатейших магнатов Польши, входивший в старошляхетскую оппозицию королю. Императрице необходимо было расколоть ряды противников Станислава-Августа, она обласкала графа Феликса, вела с ним долгие беседы у себя на корабле и возлагала на него почетную ответственность за спасение Польши. Щенсный-Потоцкий был очарован. Много лет спустя он рассказывал об этой встрече и впечатлении, произведенном на него Екатериной: «Что за женщина! Боже мой! Что за женщина. Она осыпала дарами своих любимцев, а я бы отдал половину своего состояния, чтоб быть ее любимцем!» Екатерине в это время было 58 лет, Щенсному-Потоцкому — едва за 30. Этот случай должен разочаровать тех, кто полагает, что пожилую императрицу любили только за власть и богатство, которое она могла дать. Обаяние, исходившее от нее было сильнее, возраста и любых предубеждений. Екатерина II была гением, а мерить гениев обычными мерками — бессмысленно.