В 1741 г. Елизавете едва минуло тридцать и, по свидетельствам современников, она была чудо как хороша. Ее не портила даже ранняя полнота. Императрица Екатерина II писала о ней в мемуарах: «Поистине нельзя было… не поразиться ее красотой и величественной осанкой. Это была женщина высокого роста, хотя очень полная, но ничуть от этого не терявшая и не испытывавшая ни малейшего стеснения во всех своих движениях… Она танцевала в совершенстве и отличалась особой грацией во всем, что делала, одинаково в мужском и в женском наряде. Хотелось бы все смотреть, не сводя с нее глаз, и только с сожалением их можно было оторвать от нее, т. к. не находилось никакого предмета, который бы с нею сравнился».
Не удивительно, что руки незамужней государыни огромной империи немедленно стали искать многие женихи и среди них — инфант Португальский, принц де Конти, принцы Гессен — Гомбургские, граф Мориц Саксонский. Появление при дворе в качестве законного супруга императрицы иностранного принца могло вернуть упавшее было влияние иностранцев в политике России. В создавшихся обстоятельствах московские церковные круги через духовника Елизаветы протоиерея Ф. Я. Дубянского и Новгородского архиепископа Амвросия, совершавшего коронацию, склонили ее к тайному браку с Разумовским. Интересный культурный феномен: православное духовенство, со времен Феодосия Печерского ополчавшееся против «латинян», было готово скорее благословить союз русской государыни со вчерашним казаком нежели отдать руку благоверной императрицы лютеранину или католику. Для традиционных кругов русского общества брак с иноверцем казался духовным мезальянсом. На мезальянс же в европейском понимании слова смотрели сквозь пальцы, так как сословные перегородки в формирующейся Российской империи после эпохи Петра были сильно размыты.
Время для осуществления подобного плана было избрано удачно. Новая императрица демонстративно выражала свою склонность ко всему национальному. Из сурового заключения освободили осужденных при Анне Ивановне православных иерархов, им возвратили прежний сан и осыпали милостями. Впервые за последние 45 лет в церквях вновь загремели обличительные проповеди против иноверческого влияния в России. В присутствии благосклонно кивающей Елизаветы звучали рассказы о чудесах, творящихся у гроба святителя Дмитрия Ростовского. Для полного торжества русской партии при дворе не доставало малого — навсегда исключить саму возможность брака императрицы с иностранным принцем, и здесь влияние Разумовского было как нельзя кстати.