Трубный голос миссис Вирсон был продуктом воспитания в закрытом пансионе для девочек сорок — сорок пять лет назад. Она распахнула перед инспектором Вексфордом дверь Тэтчед-Хауса и с несколько подчеркнутой любезностью пригласила его войти. Платье с цветочным орнаментом сидело на ней, как огромный чехол для мебели. Волосы ее сегодня были причесаны и уложены. Завитки и волны прически выглядели жесткими, будто вырезанными. Навряд ли все это было сделано специально для него, но ее отношение к инспектору определенно переменилось — что-то. должно быть, произошло после его первого визита. Может, дело в настойчивом желании Дейзи видеть его и говорить с ним?
— Дейзи спит, мистер Вексфорд. Видите ли, девочка все еще в глубоком шоке, и я настаиваю, чтобы она как можно больше отдыхала. — Инспектор покивал, не зная, что ему добавить к этому. — Она проснется к чаю. У этих юных особ, как я заметила, в любых обстоятельствах сохраняется здоровый аппетит. Давайте пройдем сюда, подождем ее. Полагаю, вы кое о чем хотели бы со мной потолковать, ведь так?
Инспектор не мог позволить себе упустить такую возможность. Если у Джойс Вирсон было что ему сообщить, а не иначе именно это и означало ее «хотите потолковать», — он выслушает с интересом. Но когда они сели друг против друга в гостиной на обитые ситцем стулья у кустарного кофейного столика, инспектор увидел, что Джойс не торопится начинать разговор. Это не было смущение, застенчивость или неуверенность. Она просто задумалась, возможно, решая, с чего начать. Инспектор не спешил ей в этом помочь. При его положении, опасался он, это будет выглядеть как допрос.
Наконец она заговорила.
— Конечно, все, что случилось в Танкред-Хаусе, — страшная вещь. Когда я узнала, я не спала две ночи подряд. Это просто самая жуткая весть, которую мне пришлось получить за всю жизнь.
Инспектор ждал, когда последует «но». За вступительным заявлением о том, что произошла трагедия, ужасная беда, как правило, начинаются оговорки. Выражение участия в таких случаях служит как бы извинением, предваряющим неуважительные высказывания. Но никакого «но» не последовало. Миссис Вирсон удивила его своей прямотой.
— Мой сын хочет обручиться с Дейзи.
— Неужели?
— Миссис Коупленд эта идея не нравилась. Наверное, ее нужно называть Давина Флори или миссис Флори или как-то так, но от старых привычек не так просто отказаться, правда? Простите меня, я, наверное, старомодна, но, по-моему, замужняя женщина должна носить фамилию мужа. — Она подождала, не скажет ли инспектор что-нибудь, и, не дождавшись, продолжила: — Да, ей эта идея не пришлась по душе. Конечно, я не имею в виду, что она имела что-то против Николаса. Просто у нее была глупая теория — простите меня, но я считаю это глупым, — что прежде чем остепениться, Дейзи нужно вволю пожить для себя. Я могла бы ей возразить, что когда она сама была в возрасте Дейзи, замуж выдавали совсем девочек