Ответ на немые вопросы Данилы возник в непроглядной черноте окна. Вернее, появился на мгновение в глубине развалин, словно призрак в балахоне, скрывающем лицо, и коротко кивнул головой — мол, давай сюда, не стой столбом, пока не заметили.
Не любил Данила такие вот покровительственные кивки. Но, с другой стороны, загадочный призрак спас ему жизнь. И был абсолютно прав — стоять на месте явно не стоило. Минута-другая — и из тумана за спиной появятся сородичи дохлого нео, решившие выяснить, с чего бы так долго облезлый возится с добычей.
Широкий боевой нож Данилы торчал за поясом мертвого мутанта. Разведчик сделал пару шагов и, присев, ловко подцепил пальцами оплетенную кожей рукоять. Миг — и обрезки пут упали на траву. На тренировках пару раз в неделю уж точно приходилось проигрывать «побег из полона», так что невеликое это искусство — ремни на собственных связанных руках резать.
Данила выдернул ножны из-за пояса врага, сунул в них нож, после чего ножны отправились за сапог. Вот теперь можно и приглашения принимать.
Ратник прыгнул, красиво вписался в окно, кувырнулся в воздухе, из кувырка выйдя прямо на ноги, — и недоуменно принялся озираться.
В развалинах когда-то огромного строения никого не было. Данила огляделся, щурясь со свету. Черные, словно обожженные обломки стен и перекрытий, круглое большое пятно на полу того же цвета, будто кто здесь огромный костер жег. Причем жег недавно — вонь горелым деревом реально забивала ноздри. Интересно, кто это и чем умудрился так аккуратно выжечь сорняки со стволами толщиной с человека? Вон те сорняки, словно плотоядные звери, испуганные непонятным и страшным явлением, жмутся по краям черного круга, прижав к стволам лысые ветви, больше похожие на щупальца.
И никого. Ни единой зверушки. Что понятно — дурное место, если не знать, как пробираться меж деревьями так, чтобы они не успели тебя схватить. Если здесь живность и появляется, то только в виде нео, облизывающихся на Кремль, когда нет тумана и видно зубчатые стены и величественные башни. А нео, как и плотоядным сорнякам, свойственно жрать все, что шевелится. Потому птицы, мыши, хори и иная мелкая живность этих голодных и опасных мест сторонилась, особенно во время осад, что в последние годы стали явлением частым.
— Знатно кувыркаешься, — раздалось сбоку. — Для таких-то габаритов.
Данила развернулся всем корпусом, рука метнулась к ножу… и застыла на полпути.
Разведчик мог поклясться — только что на этом месте за пределами черного круга никого не было. Только солидный обломок бетона с прилипшими к нему остатками высохшей шкуры — цветок хищной розы сожрал мыша и отрыгнул остатки. Вон он, тот цветок, давно сдохший с голоду, торчит из-под каблука незнакомца в неприметном серо-зеленом пыльнике. Лицо человека скрывал балахон зеленого пыльника, а в руках его уютно устроилась короткая фузея… нет, не фузея. Черт, как же оно называется?