Позади грохнуло, и неслабо. Данила повернул голову — и увидел, как на том месте, где только что волочилось громадное и несуразное тело монстра, расплывается большая желтая лужа, в которую продолжают падать с неба куски разорванного взрывом мохнатого панциря.
Но это было еще не все.
Хотя матка и лишилась задней части своего туловища, передняя все еще продолжала жить. Причем жизнь в ней, похоже, поддерживала лишь жажда мести.
Разведчик видел, как мускулистая лапа твари почти поднесла Настю к разверстым жвалам… Метать нож на таком расстоянии было бесполезно. Бежать — не успеть. Стрелять нечем да и не из чего…
Данила посмотрел на Снайпера, но тот лишь покачал головой. И вправду, стрелять сейчас в голову мутанта было бессмысленно — все возможные жизненно важные центры руконога находились на одной линии выстрела с головой девушки.
И тут Данила увидел сноп пламени, ударивший прямо в горло матке руконогов и заодно охвативший голову огненным ореолом. Треск горящих волос, мерзкий звук лопающихся глаз и предсмертный хрип твари слились в один звук, от которого к горлу Данилы подкатил тошнотворный ком. Но он продолжал смотреть, не в силах поверить в то, что сейчас увидел.
— Вот уж подруги расплевались — так расплевались, — заметил Снайпер. — Слушай, а ты точно уверен, что тебе нужна девчонка, которая в гневе может эдак вот запросто плюнуть в морду фаерболом?
Но Данила не слушал. Он уже бежал к тому месту, куда упала кио. Слишком красивая для того, чтобы быть чудовищем, о котором только что говорил пришелец из иномирья.
— Эх, молодость, молодость, — хмыкнул Снайпер, пряча в специальный карман разгрузки коробочку с кнопками. После чего запахнул пыльник и не спеша направился к месту битвы…
Настя лежала на острых бетонных обломках, неестественно подогнув под себя левую руку. Данила бросился к ней.
— Настёна! Слышь, Насть, ты чего? Вставай, а?
Веки девушки дрогнули. Она вздохнула, пошевелилась, и Данила попытался помочь ей сесть…
С таким же успехом он мог попытаться кантовать малую чугунную пушку. Сдвинуть-то оно, конечно, может, и получится. Но вот если взять на руки, то руки те, пожалуй, станут как у нео, до пола.
— Что, тяжеловата? — хмыкнула девушка.
— Ничего, подкачаюсь, — парировал Данила, очень довольный тем фактом, что девушка жива и относительно здорова. Главное, жива, остальное лечится.
— Ну-ну, давай, Шварценнеггер, — сказала Настя, поднимая правой рукой левую и вглядываясь в глубокую рану на предплечье.
— Ты чего обзываешься? — слегка обиделся Данила.
— Так одного… качка звали… средневекового, — объяснила кио, между делом словно кошка зализывая рану, из которой, как ни странно, не вытекло ни капли крови. — Он до президента США докачаться хотел, но не потянул и согласился на меньшее.