— Буурая!!! Бууурая! Мне не отойти, у меня дрочер![1] Глянь в словаре, как будет «тереться», ну … это как кошки трутся!..
— To rub. Пора уже знать такие вещи. Чего у вас там с ним?
— Не с ним, а с ней. Девочка у меня.
— Фига себе. Сколько сидит?
— Минут двадцать.
— Тебе повезло. Девочки обычно мозг не насилуют и не просят изысков. Ты голая?
— В джинсах и свитере. Эта совсем странная какая-то: двадцать минут уже, а мы о Грузии разговариваем.
— Бывает. Подожди, я сейчас гляну, может, на халяву прорвалась.
— Ну как?
— Платит. Сколько уже?
— 45 минут. Полет нормальный, снимаем маечки. Мне уже самой невтерпеж.
— Можно поглазеть-то хоть?
— Бурая, иди в жопу. У меня уже почти любовь.
— Не пиши е-мейл в чате, напиши на листке бумаги и покажи в камеру. Или напиши, но вместо «собаки» — какой-нибудь другой символ. Это если надумаешь с ней роман крутить. Потаскуха.
— Она уже мне билет в Амстер оплачивает. Гы-гы. Я те привезу самокрутку.
— Сколько?
— Час тридцать пять. Платит?
— Платит, платит. Чего они в тебе находят только?
— Бурая, занавеску дерни на место — я вижу все. Как дети, ей-богу.
— Ты kinky red haired whore[2].
— Нравлюсь?
— Манюня, повышение только за секс с администратором.
— Странно, всегда канал дешевый флирт. Кто у нас администратор нынче?
— Я.
— О. Я, кажется, не хочу повышения. Мне вот блядская работа как-то ближе.
— Сейчас кому-то будет неожиданно вырублено электричество, и кто-то будет лишен возможности ПМЖ в Голландии.
— Посмотри, кстати, платит?
— Да. Уже 2 часа 56 минут. Ты мой передовик производства. Чего ты ей там впариваешь-то?
— Про свит титс, там, про ее смарт фингерс ин май хот пусси… бла-бла…
— А она?
— Ммммммм…еее… и прочую нецензурщину. Слышь, не мешай общаться двум интеллигентным, блядь, девушкам.
12:30 раннего утра. Мы выползли из студии сонные, полуслепые, похмельные. По нам здесь явно соскучились: солнце резануло по нашим расширенным зрачкам так, что нам пришлось вернуться в подворотню и минуты три там таращиться на стены и грязные сугробы. На чистые сугробы было смотреть больно.
— Весна…. идет… Весне…. дорогу…
— Где весна-то?… Снега по колено.
Лилит была единственным моим большим и настоящим другом во всем этом тараканнике. Так считала я. Что там она себе думала о нашей придурковатой дружбе, я не знала. Предложение «по кока-коле на язву» было принято. Говорить не хотелось. Пальто шлепалось мокрым краем о штанину. Я стиснула зубы и сделала резкий вдох. Это мой любимый трюк: в пьяном виде или с похмелья, словом, когда максимально искажено сознание и вкусовые ощущения, нужно быстро и сильно втянуть в себя носом свежий чуть морозный воздух. Только так я чувствую, чем пахнет Петербург, его миллиард ароматов, его кондитерские и зассанные подворотни, его фабрики крупские, его мокрые асфальты, шавермы, его зЕмли и нЕба. Жадно, как первитин или гашиш, я вдыхаю его весь за несколько секунд. Держу-держу, пожираю его, потом лениво, с легкой судорогой отпускаю. Чем не секс?