Из глаз ее потекли темные от туши слезы, она закусила губу и мелкими шажками пошла вслед за Кириллом и сыном, которые остановились посреди гостиной. Доносящиеся снаружи звуки стихли на площадке третьего этажа.
— Что это значит? — спросил Кир у ребенка. — Зачем они их в машины свои бросают? Малыш, а ты не перепу…
— Сам малыш! — оскорбился мальчик и добавил насуплено: — Брат с отцом на рыбалке сейчас, а то бы они этим надрали задницы.
— Костя! — пискнула его мать.
— Я правду говорю! Эти, которые на машинах, они тетьку одну схватили и в машину на дно бросили. И там другие люди лежали. Они их в плен берут!
На лестнице стояла тишина, шум на улице под домом тоже стих, но с Красной площади по-прежнему доносились звуки сражения.
— Что с нами будет? — прошептала женщина.
— Мне их цель непонятна, — тихо сказал Кир. — Говоришь, в плен берут? Зачем?
— Чтоб сожрать, — уверенно объявил Костя.
Мать в ужасе уставилась на него.
— Что ты говоришь?!
— И кто это, по-твоему, такие? — уточнил Кирилл.
— Сталкеры, — сказал мальчик.
— Кто? Почему?
— У них же противогазы. Это Темные Сталкеры, мутанты из Зоны.
— Из какой Зоны? — еще больше удивился Кирилл.
— Вы что, «Сталкера» не читали? Они — мутанты, фанаты Черного Монолита. Они сюда попали через эти… через тоннели в пространстве — прямо из Зоны, из Чернобыля!
— Костя… — слабо начала мать.
Ручка входной двери задергалась, громко застучала.
Кирилл подался к женщине, вытянув руку, чтобы зажать ей рот, но не успел — она завизжала.
— Бежим! — Оттолкнув их в разные стороны, он бросился к балконной двери. Распахнув, выскочил наружу и глянул через ограду из литых чугунных столбиков.
Двор, аккуратные ряды кустов, асфальтовые дорожки, гаражи. Третий этаж — невысоко… Можно перелезть, схватившись за столбики ограждения, повиснуть, чуть раскачаться — и спрыгнуть на балкон второго этажа. Потом на первый, а дальше уже во двор.
Во входную дверь ударили, и снаружи донесся глухой голос. Что-то очень странное он говорил — вернее, странным казался сам язык, которому принадлежали слова. Половину их Кир вроде бы узнавал, но другая была незнакомой, да и те, что знакомы, смешивались в такую кашу… Голос за дверью напугал его больше всего остального — от этой странной тарабарщины, включившей в себя, как он решил, сразу несколько земных языков вроде русского, английского, немецкого и кого-то не то итальянского, не то испанского, мороз шел по коже и подгибались ноги.
Дважды снаружи прозвучало нечто вроде «вархан» или «варханы», а потом новый удар сотряс дверь.
— Сюда идите! — позвал Кирилл, перебрасывая ногу через ограждение.