Еще вчера, после визита Петра, проводник понял, что внутри у него что-то сломалось. Разрушилось в нем самом, рассыпалось в пыль. Он не мог дальше так жить. Ушел юношеский пофигизм, скрылся в свою нору приобретенный цинизм. Пропало чувство неуязвимости, сопровождавшее его долгое время, и даже гордость за свои способности не подавала вестей. А взамен ничего не пришло. Дмитрию казалось, что теперь он стоит один в темноте и пытается нащупать руками стенку, чтобы прижаться к ней спиной. Но руки проваливаются в пустоту.
Дмитрий допил воду и закурил еще одну сигарету, прикурив от еще тлеющего бычка предыдущей. В голове кружились мысли, летели ворохом осенних листьев, шуршали. Проводник чувствовал, что сходит с ума. Если бы не проклятущий Шеф со своими головорезами, то Дмитрий сию секунду бы снялся с места и, добравшись до вокзала, сбежал из города.
В сигарете что-то зашкворчало и сухо щелкнуло. Дмитрий с опаской посмотрел на нее и отбросил подальше от себя. Ему было страшно. Страх полз изнутри, все разрастаясь и разрастаясь, опутывая тело ледяными цепями. Рядом бродила тоска. Как жить дальше, если нельзя больше жить, как раньше? Что делать после этого «задания», как отвязаться от Шефа? И зачем дальше жить, чего хотеть?
Дмитрий поежился — ему вдруг стало холодно. Он не узнавал самого себя, удивлялся своим собственным мыслям. Он никогда не задумывался раньше над такими вещами, ну почти никогда. Что-то назревало. Ожидались перемены. Порой он чувствовал себя так, словно стоит рядом с чем-то огромным, глобальным. Себя Дмитрий в такие моменты ощущал крошечной мошкой, вьющейся около колосса. И тогда ему было очень неуютно. Надо было что-то менять. Что-то рушить, что-то строить... Начинать заново.
Снова подул холодный ветер, и Дмитрий поднял голову. Над ним было небо. И все замерло вокруг, исчезли все звуки. Мир остановился. А он сидел в этой вязкой тишине и смотрел на небо. Дмитрий понимал, что эта голубая подушка — это еще не все. За небом простирался черный космос, в нем сияли далекие звезды среди бесконечной пустоты. Дмитрий увидел планету как бы со стороны, из космоса. И увидел себя на ней — такого крохотного и никчемного, со своим мелкими горестями и радостями. Кто он со своим даром по сравнению со Вселенной? Мошка рядом с колоссом.
— Кто ты, — спросило небо, — кто?
Дмитрий вздрогнул, испугавшись своих мыслей, и очнулся. Вернулись звуки, запахи, цвета. По дороге мчались машины, где-то чирикали воробьи, а продавщица в палатке, дородная молодая баба, распекала нерадивого грузчика. Сразу потеплело.