— Пойдем, я проведу с тобой тренировку. — Так как я мастер, и к тому же старше его, отказать он мне не может.
Лейрис вздохнул, словно прощаясь с жизнью (что такое с ним произошло? В детстве подавал такие надежды…), и совсем поник.
— Тренировку? А в чем она состоит?
— Ты должен скатать огромный шар из снега. Понятно? — я посмотрел на дорого племянника, который был весьма удивлен.
— Ага. — вот так бы сразу, еще бы энтузиазма было побольше…
Мы вышли на улицу. Хана радостно прыгала, я посмотрел на Лейриса — учись!
Да где же этот Эйрин? Я уже вся окоченела. Сапоги совсем не приспособлены к такому холоду. Когда я начала подпрыгивать, чтобы хоть немного разогнать кровь, наконец-то явился Эйрин в сопровождении Лейриса.
— Итак, приступим! — Эйрин ко всему относится очень серьезно, ну просто чрезвычайно серьезно… а когда Эйрин к чему-то серьезно относится, он не замечает никого и ничего до тех пор, пока не закончит.
Он закатал рукава и начал лепить снежок. Я тоже приступила, так как времени мало, а снеговика хочется. На некоторое время во дворе повисло трудолюбивое пыхтение. Когда я скатала самый огромный снежный ком в моей жизни, меня окликнул Эйрин. Я повернулась, и моя самооценка резко упала. Эйрин стоял с самым серьезным выражением лица, на которое он только способен, опираясь плечом на снежок… точнее, Снежище, на Прародителя всех снежков на свете, на Великого Снежного Отца… не знаю как еще это назвать. Ком, сделанный Эйрином был просто чудовищно огромен, его диаметр превышал рост своего создателя на добрых полметра. Как он его скатал — вопрос отдельный…
Рядом стоял снежок поменьше. Раз в двести. Это, наверное, Лейрис слепил. Самого Лейриса видно нигде не было, наверное, слепил снежок и ретировался подобру-поздорову. Зная о его ничем не обоснованном страхе перед Эйрином — это вполне логичный и даже правильный поступок. Только снежок он маленький сделал. Ну да ладно, сделаем из него голову, будет у нас тупенький снеговичок. Рейганом назовем.
Эйрин стоял и смотрел на меня, как бы спрашивая, что делать теперь. Я не заставила себя долго ждать:
— Надо вон тот снежок, — я показала на свой, — поставить на этот, — показала на Прародителя.
Эйрин так и смотрел на меня. Понятно, я, видимо, сама должна это сделать? А взберусь я туда как? Да и силенок поднять снежок мне не хватит.
Рядом резвился Киш. Зря он тут резвится…
— Киш… — самым ласковым на свете голосом позвала я, — иди сюда, киса. — Киш, не подозревая о своей печальной участи, подошел.
— Ты должен взять это (мой снежок) и поставить на то (снежок Эйрина), понятно?