– На один день. Завтра пойдет Ник, потом я. Потом, если не отменят, Полынер. Так что в принципе без разницы – когда.
– Я хотел в гаражи поехать. Это ведь я про лабораторию накопал…
– Понимаю. Но Полынер в последний раз отстоял на блокпостах четыре смены подряд, его велели не трогать. Спайкер свое на Стене отдежурил. А начальнику группы идти первым… Стас, мне нужно поддержать определенную видимость, сам понимаешь. Если с этим расследованием разберемся, группу расформировывать не станут, оставят при отделе убийств. Так что у меня нет вариантов.
– Ясно. Опять на сутки?
– Нет, с девяти утра до двенадцати вечера, потом сменит группа из отдела по борьбе с наркотиками.
– Ладно, но если что, ты мне позвонишь? Мозгами-то я и на блокпосте работать смогу.
– Разумеется, – сказал Югира и повесил трубку.
Стас уныло посмотрел на телефон, потом на серое, зажатое между верхними этажами небо за окном. Медленно, пытаясь не рухнуть обратно в сон, поднялся и поплелся на кухню варить кофе.
Свой мундир, полученный по окончании курсов, Стас надевал лишь дважды. Собственно, на официальную церемонию получения значков и на дежурство на блокпосте в позарошлом году. Даже на день Управления все, за исключением старших чинов, явились в смокингах. В основном взятых напрокат. Вернувшись в комнату с чашкой кофе, Стас снял мундир и критически его осмотрел. Хотя что ему будет? Перед выходом пройдусь щеткой, подумал Стас и повесил мундир обратно. Подошел к окну, взял с подоконника пачку сигарет, закурил. Серое небо липло к домам отяжелевшим брюхом. Лениво плыл дирижабль с тусклыми зеркалами на борту. Было безрадостно. Придется достать плащ, подумал Стас. Хотя, может, для дежурства такая погода и кстати. Весь день под убивающим солнцем после четырех часов сна было бы сложнее выдержать. Стас вспомнил об Арчи и поморщился. Странная штука жизнь, никогда не знаешь заранее, что убьет, а что сделает сильнее.
«И снова доброе, мать его, утро. Мне все равно, кто ты такой, чем занят и как много делаешь для общества. Мне даже было бы плевать, если бы тебя вообще не существовало, тем более что где-то так оно и есть. Но раз уж я к тебе обращаюсь, то сегодня, и именно в этот час бытия, я говорю: с добрым, мать его, утром. Да будет славен подвиг тех, кто смог в этот нелегкий для гипертоников час оторвать задницу от кровати. Мне это удалось не сразу, потому и эфир наш начался на час позже. А мог бы и вовсе не начаться, потому что я вам, будем честны хоть раз, ни хрена не должен. Вы все – всего лишь игрушки в руках большого, металлического, всеми брошенного бога. Не нравится? А мне плевать. Переключи канал, слушай государственные станции, только не ной, ладно? А еще лучше – найди меня и набей мне морду, ха-ха… Заодно утрешь нос Управлению, которое пытается сделать это без малого семь лет.