— Если танки, Костик, что будем делать?
— Бой вести Можно только за избами, ну и в окопах немецкой обороны. Если оттуда вылезем — раздавят на поле, как клопов.
— Давай-ка и скажем об этом бойцам. Пошли.
К наблюдателям подходить было опасно, можно только ползком. Подошли к тем, которые расположились в середке деревни отдельными группками. Уже на подходе услышали голос папаши:
— Была у меня своя землица, холил ее, ублажал, кажинный камешек с нее убирал, навозу завозил сколько можно. Вот она и родила, матушка. Ну, и изба была справная, сам каждое бревнышко обтесал, к другому пригнал… И что? Из этого дома родного меня к такой-то матери… А какой я был кулак, просто хозяин справный… Обидели меня? Конешно. Вроде бы эта обида должна мне мешать воевать, однако воюю…
— Меня оставили, но я сразу в счетоводы пошел. Не на своей земле — что за работа, — сказал Мачихин и сплюнул.
— Эх. сержанта на вас нету, он бы вам поговорил. — заметил кто-то.
— Что сержант? У него одно понимание вынули, а другое вложили, знаем мы таких… — махнул рукой Мачихин и снова сплюнул.
— Отставить разговорчики, отцы. Как танки будем отбивать, думали? — с усмешечкой вступил в разговор Костик.
— Я с танками не воевал, — заявил папаша. — Но рассказывали — страшенно очень.
— Оружие у нас противу танков больно знаменитое, — съязвил, конечно, Мачихин, показав на торчащее из кармана шинели горлышко бутылки.
— В общем, братва, надо за избами прятаться, а из-за углов кидать. И бутылки, и гранаты, — произнес Костик бодрым голосом.
— Да он энти избы сметет вместе с нами, — сказал один из бойцов со вздохом.
— А ты, мальчиша, что скажешь? — обратился Карцев к Комову, притулившемуся к завалинке.
— Я? Как все…
— Эх. мальчиша, я надеялся, что ты подвиг совершишь, а ты "как все", усмехнулся Костик, хотя у самого от этих разговоров про танки ныло в душе, но он бодрился, стараясь победить страх, льдинкой забравшийся за пазуху.
— Про подвиги пущай в газетах балакают… Как дуриком взяли, так дуриком нас отсюдова и турнут фрицы, — проворчал Мачихин.
— Нам с тобой, Мачихин, что, мы свое прожили, а вот мальца жалко будет, да и тебя, Костик… Не вовремя вы родились, ребята, не выйдет вам пожить на свете, — пожалел их папаша.
— Не каркай, папаша. А ты, малыш, не слушай, мы еще с тобой до победы, дай Бог, дотянем.
— Вот именно — дай Бог. Может, вы выживете, — решил и папаша ободрить мальцов.
Пригожин этот разговор и не прерывал, потому что ничего утешительного сказать не мог, а повторять казенные слова не хотелось, ими эти тяжкие мысли о смерти из голов людей не выбьешь, у самого на душе тягомотина…