Виктор полез на антресоли за болоньевой сумкой, с которой ездил домой. Взвесил в руке, прикидывая. Нет, не годится. Большая, но мягкая. Широко не откроешь, складывать в нее неудобно. Нужно что-то большое и достаточно жесткое. О! Чемодан пластиковый вполне подойдет. Но не самый большой. Почему-то Виктор решил, что если он не сможет поднять чемодан, то и переместить его не сумеет.
Быстро собрался и поехал в ближайший супермаркет. Через два часа вернулся, вспотевший и злой как собака. Уже втаскивая чемодан в квартиру, подумал, что вполне мог себе позволить такси, а не давиться в автобусе.
Остаток дня Виктор провел, тренируя укладку книжек в чемодан на время. К концу дня получалось совсем не плохо. Для человека с высшим техническим образованием.
А прокол с такси компенсировал, заказав домой ужин из ресторана. Привезли быстро, но еда оказалась так себе, на троечку.
Наутро он был готов к восьми. Следующие сорок пять минут были самыми длинными в жизни Виктора.
В восемь сорок шесть Виктор встал, до конца расстегнул молнию на чемодане и положил внутрь большой фонарь. Вставил беруши. Взял в руку чемодан, придерживая крышку указательным пальцем. Проверил, на месте ли монета.
Шагнул в денежное хранилище.
Ко всей звуковой и световой какофонии в этот раз Виктор был готов. Шагнул к стеллажу, отметив, что хранилище по площади немного меньше, чем первое, и положил чемодан на пол. Откинул крышку, выбросил фонарь и начал складывать деньги, беря по три брикета за раз. Еще накануне он решил, что полный чемодан набивать не будет, чтобы не было проблем с молнией.
Закончив с чемоданом, посмотрел на часы. Одна минута и двадцать секунд. Улыбнулся и шагнул домой. То есть хотел шагнуть. От неожиданности Виктор упал, ударив болевшее еще с первого перехода колено. В панике вскочил, схватил чемодан и заорал что было мочи, и еще раз шагнул. Ничего! И снова! Ничего! Господи, да что же это, Господи, помоги!
Теперь ему казалось, что это наказание: за то, что он мог сделать и не сделал, от чего мог отказаться и не отказался. Он готов был смириться, но тут сквозь вой сирен, сквозь беруши, сквозь собственные всхлипывания, похожие на вой, он услышал щелчки открываемых замков.
Виктор выпрямился, напрягшись до дрожи, отбросил чемодан в сторону и снова заорал, чтобы заглушить все звуки, чтобы не слышать ничего, кроме себя. Попробовал, уже не веря, шагнуть еще раз…
Ноги не держали, Виктор упал на колени, закрыл лицо руками и, не стесняясь, зарыдал. Он ревел в полный голос, сгибаясь все ниже и ниже, пока не уперся лбом в пол. Свалился на бок, сжимаясь все плотнее и содрогаясь всем телом.