— Что с машиной? Сильно разбита? — спросил он однажды у отца.
— Об этом не думай. Отремонтируем. Главное, что ты жив.
В перевязочной пожилая медсестра проворными руками разматывала бинт с головы Дезии.
— Снимем повязку, и ты сможешь пойти домой.
Дезия смотрела в зеркало и не узнавала себя: широкий красный шрам прямо посредине лба, коротко подстриженные спереди волосы, узкое, худое личико. Неужели это она? Кто такую уродину возьмёт манекенщицей? Вот тебе и большая мечта! И Дезия заплакала горько, как маленький ребенок.
— Что ты ревёшь, глупышка? Радуйся, что калекой не стала. Руки, ноги целы, а она нюни распустила. Шрам со временем побледнеет. Прикроешь чёлкой, никто ничего и не заметит.
— Вы думаете?
— Я не думаю, я знаю, Бери марлю, вытри нос.
— Слушай, старик, — культорг седьмой группы Айя Круминя подошла к Дауманту.
— Чего тебе? Выкладывай, — у Дауманта болел зуб, и он злился на целый свет.
— В понедельник конкурс плаката на тему «Мать и дитя».
— Ну и что?
— Не ломайся. Все группы участвуют. А в нашей группе ты лучше всех рисуешь.
— Какой сегодня день?
— Пятница.
— Где ты раньше была?
— Совсем вылетело из головы. Даумант, дорогуша, только ты можешь нас спасти. Если победим, — группе очки за общественную работу, а тебе приз.
— А ну, уматывай, очковая душа.
— Размер сто на семьдесят, — спокойно продолжала Айя. Мальчиков своей группы она знала достаточно хорошо. — Бумагу я сейчас принесу. Техника по выбору. Можно и фломастерами, и карандашами, и акварелью… Тебе лучше знать.
В субботу вечером Даумант наколол на чертёжную доску чистый лист ватмана. Чёрт побери, что же нарисовать! Проще всего было бы срисовать с открытки или книги, но как-то неудобно.
Сестра с маленьким Андрисом на коленях смотрела телевизор. Широко раскрытыми глазами малыш уставился на экран, где смелый заяц гонял неудачника волка.
— Не двигайтесь минутку, — попросил Даумант и, взяв пастельный мелок, уверенными движениями сделал набросок.
Кристап по пути в свою комнату взглянул на рисунок и, присвистнув, остановился.
— Советская мадонна вместо Сикстинской, ха, ха! — это было сказано не без зависти. Примерный во всём, старший брат не имел ни малейшего таланта к рисованию.
— А почему бы и нет? — Даумант был настроен миролюбиво. — Одолжи мне свой лак для волос, чтобы мел не осыпался, — обратился он к сестре.
Зане с сожалением смотрела, как дефицитный польский лак покрывал рисунок.
— Не переживай, ещё осталось, — утешил Даумант, встряхнув баллончик аэрозоля.
Плакаты были выставлены в вестибюле училища.