– Священнику, – поправил Глинский. – Ты о чем?
– Сам знаешь о чем.
– Нет. Мы говорили о ремонте братского корпуса.
– А почему он сказал про отчаяние?
– Потому что денег на реставрацию катастрофически не хватает, – спокойно соврал Глинский.
– Теперь хватит, – сразу повеселел Кузьма. – Теперь не только этот городишко будет нашим!
Поболтав с Кузьмой еще пару минут, Глинский вежливо попрощался и пошел к сыну. Охрана и в подъезде, и на улице терпеливо ждала, пока объект не войдет в квартиру. Впрочем, и после этого трое парней останутся возле дома. На всю ночь – утром их сменят другие.
Кузьма дождался, пока в квартире загорится свет, включил мотор, но уезжать не спешил. Что-то его все-таки тревожило. Не нравился ему этот поп. По-настоящему не нравился. Не испортил бы он Коляну жизнь.
12. Прохоров, Вепрев
Москва
Установочный разговор – как называл его Анатолий Алексеевич – был назначен на 9.00. Не дома и не в думском кабинете Прохорова, а в специальной комнате одной из контролируемых им фирм. Специальной она была потому, что после закладки окон и осмотра лучшими специалистами считалась стерильной с точки зрения наличия всевозможных подслушивающих и подглядывающих устройств. «Если, конечно, эти самые специалисты, убрав чужие, не подсунут свои», – невесело подумал Прохоров, вспомнив подлого Блондина.
Ну кто бы мог предположить, что эта вошь решится на такое! И ведь не за деньги, что многое бы объясняло, а по причине мелкой человеческой слабости. Конечно, Блондин, скорее всего, уже в земле – точнее, в мусоре, свозимом на полигон со всего мегаполиса, – но Прохорову от этого ничуть не легче. Ведь видеокассета пока где-то гуляет. Если она всплывет там, где не надо, ему конец. По крайней мере в той ипостаси, в которой он себя в ближайшем будущем видел.
Да и девчонка исчезнувшая, честно говоря, тоже его задела. С ней было так приятно, как уже давно ни с кем не было. Как теперь ее вернешь? Даже если найдут, надо убирать. Ситуацию следует зачистить полностью, невзирая ни на какие личные моменты.
А все эта позорная гнида! Анатолий Алексеевич в приступе внезапно подступившей ярости сильно сжал свои огромные кулаки. Сердце сразу же забилось, он откинулся к спинке удобного, выполненного по заказу и под размер, кресла и постарался успокоиться. Теперь, после второго инфаркта, с врагами надо разделываться без эмоций, спокойно. Иначе на скорбном пути их можно и опередить…
Приняв на всякий случай дорогущую импортную пилюлю, Анатолий Алексеевич посмотрел на настенные часы: 8.54. Очень хорошо, значит, у него еще шесть минут на то, чтобы собраться с мыслями.