Когда же на мартовском (1985 г.) Пленуме ЦК КПСС с предложением об избрании Генеральным секретарем М. С. Горбачева выступил именно Громыко, мне сразу подумалось, что теперь наконец осуществится его желание.
С отходом А. А. Громыко от руководства МИДом закончилась целая эпоха в советской дипломатии. Только на посту министра он находился 28 лет, а если иметь в виду, что его вклад в советскую дипломатию стал заметным уже начиная с 1943 года, после его назначения в возрасте 34 лет послом СССР в США, то его влияние на внешнюю политику нашей страны было и того длительнее.
Наряду с недюжинным интеллектом, которым его одарила природа,. самой сильной стороной Громыко как руководителя дипломатической службы великой державы являлся высокий профессионализм. Обладая огромным багажом знаний, необходимых в повседневной работе дипломата, и поразительными аналитическими способностями, он больше всего ценил наличие того и другого также у своих коллег и подчиненных. Не терпел он верхоглядства, краснобайства, приблизительности в анализе того или иного вопроса. Не прощал недобросовестности, был очень требователен, но справедлив. Он вполне терпимо и даже с уважением относился к тому, кто не во всем соглашался с ним, отстаивал свою точку зрения, если он ее должным образом аргументировал. Громыко не обязательно сразу соглашался с приводимыми доводами, но если они его убеждали, то учитывал их в дальнейшем.
То, что новым министром иностранных дел М. С. Горбачев предпочтет иметь не профессионала–дипломата, а политического назначенца, тоже можно было предполагать. К этому времени было уже ясно, что М. С. Горбачев намерен сказать свое собственное слово во внешней, равно как и во внутренней, политике. Поэтому естественно было ожидать, что он захочет поставить во главе МИДа своего единомышленника, не скованного установившимися взглядами в этой области.
Но на ком именно он остановит свой выбор — это до последней минуты было неясно. И то, что его избранником стал Э. А. Шеварднадзе, действительно оказалось неожиданным, хотя я не могу сказать, что это было неприятной неожиданностью.
Раньше я не знал Э. А. Шеварднадзе сколько–нибудь близко, но много слышал о нем хорошего как о неординарном, интересном человеке, экспериментирующем в Грузии. Несколько смущало, по правде говоря, то, что принадлежал он к числу тех, кто в свое время особенно отличался славословием в адрес Л. И. Брежнева, но хотелось списать это на южный темперамент. Во всяком случае, радовало то, что он рьяно взялся за освоение новой для него сферы деятельности, и в этом он пользовался поддержкой и помощью старожилов высотного здания на Смоленской площади.