Министерство обороны после длительного давления на него согласилось в конечном счете пойти на включение ракеты СС–23 в договор, сделав это вполне честно и справедливо: предложить американцам запретить все ракеты в диапазоне не с 500, а с 400 до 1000 км. Тем самым, наряду с ликвидацией нашей ракеты СС–23, была бы поставлена преграда для создания (а такой проект уже был известен) модернизированной американской ракеты «Лэнс–2» с дальностью 450–470 км.
Однако в ходе пребывания в апреле 1987 года в Москве государственного секретаря Дж. Шульца, как только он спросил Э. А. Шеварднадзе, согласны ли мы подвести ракеты СС–23 под понятие «ракеты меньшей дальности» (500–1000 км), последовал ответ: для нас это не будет проблемой. Давайте попросим экспертов заняться этим вопросом. Повторяю, за нами дело здесь не станет.
Не надо быть особенно искушенным в дипломатии, чтобы понять, что тем самым Шульцу был дан, по существу, положительный ответ. На встречу экспертов, состоявшуюся в МИДе в тот же вечер, представители Генштаба, вопреки сложившейся за многие годы практике, приглашены не были. С протоколом встречи их также знакомить не стали, поскольку, как потом объясняли работники МИДа, протокол, мол, не велся, что опять–таки противоречило многолетней практике.
На этой встрече экспертов представители МИДа, как видно, подтвердили то, что, собственно, было ясно из ответа Шеварднадзе Шульцу. Во всяком случае, во время состоявшейся на следующий день беседы Горбачева с Дж. Шульцем о включении ракет СС–23 в понятие «ракеты меньшей дальности» говорилось уже как о решенном вопросе (без всяких оговорок насчет того, что в этом случае нижний предел дальности должен снизиться с 500 до 400 км).
Таким образом, к приятному удивлению американцев, вопрос о ликвидации ракет СС–23 решился, как метко заметил американский журналист Строуб Тэлбот, «почти походя»[17].
С. Ф. Ахромеев. Эпизод с ракетой «Ока», позволивший оставить за рамками Договора о ликвидации РСМД проектируемую американскую ракету «Лэнс–2», помимо прочего, памятен мне следующим обстоятельством.
На состоявшейся 23 апреля беседе М. С. Горбачева с Дж. Шульцем мое участие не планировалось, и первая половина ее (в ходе которой была закреплена упомянутая договоренность о ракете «Ока») прошла без моего участия. Однако в середине их беседы я совсем неожиданно был вызван Генеральным секретарем для выяснения некоторых обстоятельств переговоров в Рейкьявике в составе рабочей группы Нитце — Ахромеев. Я дал необходимые разъяснения и был оставлен на беседе, где пошел разговор о конкретных вопросах будущего договора по сокращению СНВ. О решении же в ходе первого этапа этой беседы вопроса о ракете «Ока» я узнал только на следующий день из газет, прочитав сообщение о встрече М. С. Горбачева с Дж. Шульцем, да еще с указанием, что на беседе присутствовал начальник Генерального штаба. Военное руководство было возмущено случившимся. Никаких вразумительных разъяснений от Министерства иностранных дел, связанных с обязательством односторонней ликвидации ракет «Ока», мы не получили. Между военными и Шеварднадзе из–за такого пренебрежения мнением Министерства обороны со стороны Министерства иностранных дел пролегла первая серьезная трещина.