Она смущенно засмеялась:
— Скорее в сотне лет. Я представляла, что творилось на этой кухне во время больших торжественных вечеров, когда дом был полон народу.
— К тому времени, когда я родился, такого уже почти не было, — проговорил Эндрю вполне равнодушно. — Как и материальных излишеств, растраченных на всякую ненужную роскошь и пустое позерство. Конечно, любопытно было бы понаблюдать за этим, но в наше время такому расточительству уже не найдется оправданий — да и тогда-то их не было.
Приглашая ее следовать за ним, он вышел из кухни.
Оказавшись в крыле Эндрю, они проследовали мимо кабинета и зашли в маленькую комнату с темно-коричневыми стенами, украшенными рельефами в форме лавровых венков, и с резным гипсовым потолком. Он поставил поднос на письменный стол из красного дерева и зажег бревна в изящном черном камине.
Створчатые ставни в углубленном оконном переплете были раскрыты, уютный диванчик у окна с пухлыми подушками. Шторы украшал цветочный узор в золотистом, темно-синем и гранатовом тонах, и, когда огонь в камине разгорелся, розовые тени запрыгали по стенам и потрепанной мебели.
— Ну вот, — объявил Эндрю. — Выбери место, а я пока разолью кофе. Пожалуй, добавлю каплю виски в свою чашку. Тебе плеснуть?
— Давай. — Грир повернулась лицом к мягкому дивану и краем глаза заметила еще одну комнату за двойными дверями. Широкая кровать, застеленная простым кремовым покрывалом. Комод с несколькими ящиками. Картины маслом на стенах. И книги — повсюду. Спальня Эндрю. Она судорожно сглотнула и направилась к дивану возле окна.
Эндрю сел рядом с ней.
— Это мое любимое место, — признался он. — Мое окно в мир. Когда был ребенком, я часто приходил сюда под любым предлогом. Чтобы подумать. Или спрятаться, когда не хотел, чтобы меня нашли. Пожалеть себя.
Когда он подал ей кружку, их пальцы соприкоснулись, и она ощутила холод его руки, хотя в комнате было тепло. Эндрю был расстроен, хоть и не показывал этого. Вытянув шею, Грир посмотрела на улицу сквозь оконное стекло в свинцовой раме. Верхушки деревьев и крыши пристроек внизу были подернуты дымкой. При дневном свете отсюда должен быть виден океан.
— Мне тоже здесь нравится. Если потребуется спрятаться, я знаю, куда бежать, — пошутила она.
— А я как раз буду знать, где тебя искать. — По рассеянному смеху Эндрю Грир поняла, что он поглощен невеселыми мыслями.
Поделится ли он своими проблемами с ней? Она сжала кулаки. Ей так хотелось коснуться его, разгладить морщины у него между бровями. Положив ногу на ногу, Эндрю склонился вперед. В этой тишине между ними будто пролегла непреодолимая пропасть, хотя их и отделяло всего несколько сантиметров.