— Все в порядке, — хотя он и не мог слышать ее.
Все в порядке — или будет в порядке уже очень скоро. Улыбаясь шире, она повернулась спиной к инкубаторам и, не видя ничего перед собой, пошла к выходу из отделения.
Небо прояснилось. Грязноватые тучи все еще неслись по небосводу, но ветер стремительно разгонял их, и вот уже показались первые лоскуты лазурной глади, уже тут и там начинал пробиваться золотой ободок солнца.
Общее оживление очереди оповестило Грир о приближении двухэтажного автобуса. Его номер и пункт назначения на стекле подтверждали, что это и есть ее автобус до Ферндэйл, так что она стала медленно продвигаться вперед и, наконец достигнув салона, поднялась по ступенькам с деревянными рейками. Раньше Грир никогда не доводилось ездить на втором ярусе, поэтому, как только автобус отъехал от обочины, у нее от страха даже свело желудок и она усомнилась в правильности своего выбора. Вцепившись пальцами в хромированный поручень на верхушке переднего сиденья, Грир принялась наблюдать за постепенно ускорявшейся сменой пейзажа.
Спустя две остановки и всего несколько минут Дорчестер сменился открытой местностью к юго-западу от города. Мятежная душа Грир уже успела привыкнуть к покачиванию автобуса, поэтому она откинулась на спинку кресла и протерла салфеткой грязное окно, чтобы лучше видеть пейзаж. Грир снова ощутила, что ведет себя совсем не так, как полагается в этой ситуации, и объяснила подобную реакцию самозащитой. Ну и хорошо. Все, что придает ей сил для прохождения этого пути, идет только на пользу. День выдался хороший. По-настоящему хороший. Если бы Грир не заставила себя пережить его, то до сих пор пребывала бы там, где поселилась уже очень давно, — в эмоциональной спячке. Потом надо будет позвонить Эндрю.
Вдалеке по обеим сторонам дороги, казалось, бесконечно тянулись пологие холмы. Луга, отделенные друг от друга плотными живыми изгородями, сменялись, двигаясь волнами, словно кто-то встряхивал огромное лоскутное одеяло из всех оттенков зеленого и бело-соломенного. Автобус снова остановился, и Грир прижалась лбом к стеклу. Бокхэмптон. Внизу показались несколько макушек вышедших из автобуса пассажиров. Это и есть то место, где вырос Томас Гарди. Миссис Файндлэй упустила несколько деталей при описании местных достопримечательностей.
Автобус снова стал набирать скорость, и от вибрации окна у Грир застучали зубы. На одном из близлежащих холмов Грир различила стадо овец с черными мордами и толстыми зимними шубками из шерсти, которые превращали их в пухлые бочки на хилых ножках. Она вздохнула. Здесь ее корни, корни ее матери. От этой тревожной мысли сердце Грир наполнялось противоречивой смесью печали и радости. Как такое возможно, хотеть разузнать о человеке хоть что-нибудь — и в то же время не хотеть?