В заднюю часть сада выходило большое одностворчатое окно, и сквозь него он видел, как Тереза Брейзил умело чистила картофель маленьким кухонным ножом. Он наблюдал за ее уверенными, быстрыми движениями, за тем, как падала длинная спиралевидная лента очистков и как блестела почищенная картошка, опускаясь под струю воды в кастрюлю. Затем Тереза подняла глаза, увидела его и немедленно поняла причину, по которой он пришел. Она схватилась за край раковины и опустила голову. Она знала, это был Дэнни, именно поэтому и пришла, сказал себе Уард. Но все равно подтверждение подозрений, да еще такое быстрое, должно было быть ударом для нее.
Тереза впустила его, подождала, пока он войдет в комнату, и только потом закрыла дверь и снова повернулась к детективу лицом.
— Это был Дэнни, — сказала она утвердительно.
— Да, боюсь, это так. Мы только что получили положительное опознание по снимкам зубов. Я очень сожалею.
Тереза Брейзил заговорила тихим голосом, оглядываясь на дверь в гостиную.
— Он не знает, что я ходила к вам. Он даже не знает о теле. Не могли бы вы просто сказать ему… я не знаю… что кто-то анонимно позвонил?
— Если пожелаете, — сказал Уард. Пока что он был готов согласиться с этим, чтобы посмотреть, как это простое упущение все изменит. В конце концов, ее муж будет первым подозреваемым в этом деле. Когда расследуешь убийство, обычно далеко искать не требуется.
Тереза закончила вытирать руки.
— Позвольте мне сначала поговорить с ним, я скоро вернусь.
Она исчезла в коридоре, и ее шаги затихли на ковре.
Уард повернулся, осматривая комнату у себя за спиной, что-то вроде кухни и гостиной одновременно. В буфете у стены был выставлен голубой дельфтский фарфор, а на столе было накрыто на двоих. Кроме картофеля, что чистила миссис Брейзил, у плиты были приготовлены все ингредиенты для солидного обеда. Комната дышала порядком и чистотой, той жизнью, при которой было точно известно, что в какой день недели будет на обед. Где-то бормотало радио, настроенное на волну «Мидлендз». В самом дальнем от кухни углу стояли три высоких бака цвета морской волны с кислородом.
Яркие предупредительные надписи на них предостерегали против использования поблизости от открытого огня.
— Теперь вы можете к нему войти, — сказала миссис Брейзил и проводила Уарда в гостиную.
Ее муж чопорно восседал в мягком кресле. Казалось, что от его могучего тела осталась только широкая грудь, а сам он полностью растворился в одежде. К его лицу с типичными для болезни легких впавшими глазами и голубовато-серым цветом кожи тянулась тонкая прозрачная трубка. Доминику Брейзилу было лет шестьдесят, но выглядел он старше, на торчавших из рукавов бледных руках выступали голубые вены, когда-то темные волосы теперь были тускло-седыми. Из телевизора в углу доносились весело звенящие голоса, но сквозь них на всю комнату разносилось еле слышимое шипение, словно воздух, выходящий из небольшого прокола. Уард понял, что оно шло из кислородного бака, который стоял у кресла Брейзила. Человек перед ним словно медленно тонул, понемногу умирал каждый день.