У Ричарда враз вылетела из головы какая-то эстетская глупость, которой он собирался отвлечь внимание.
— Я думаю, все зависит от того, как это прочесть, — говорил меж тем Джонатан. С его стороны такое замечание было не слишком-то разумным, но его пугала мысль о Бетти. Голосом он еще мог управлять, и он оставался таким же холодным, как у леди Уоллингфорд, но тон выдавал его.
А леди Уоллингфорд тем временем слегка подалась вперед. Ричард уловил это движение, и внезапно ее фигура обрела ту же самую форму насекомого-переростка. Теперь ее спина неотличимо напоминала фигуры на картине. Ричард неожиданно понял, что верит написанному.
Вот, значит, как выглядят последователи отца Саймона.
Он снова взглянул на лицо, но, наверное, угол зрения изменился. Теперь оно больше походило на обычное лицо, хотя и осталось мертвенно-искусственным, каким казалось ему и раньше. Леди Уоллингфорд тянулась к картине, словно ощупывала ее невидимыми усиками. Но, кажется, усики не подвели ее. Когда она заговорила, голос ее был не просто холоден, он напоминал ледяной топор:
— Почему вы нарисовали отца нашего как слабоумного?
Здесь уж Джонатану пришлось протестовать куда энергичнее. Он повернулся спиной к картине и страстно воскликнул:
— Ну что вы, леди Уоллингфорд! У меня и в мыслях подобного не было! Я могу понять, на чем основано ваше недовольство образами, хотя, честно говоря, совсем не это имел в виду, и даже мог бы как-нибудь… Я хотел сказать, что напишу это как-нибудь по-другому.
Но у меня никогда не было ни малейшего намерения изображать отца Саймона в неподобающем виде…
— Не было намерения… — поджала губы леди Уоллингфорд. — Да вы взгляните только!
Джонатан осекся. Он поглядел на женщину, потом посмотрел на Бетти. Девушка ответила ему отчаянным взглядом. Ричард мгновенно понял всю критичность положения. Он не хуже молодых влюбленных почувствовал, как волна гнева леди Уоллингфорд уносит Бетти с собой, увидел, как метнулась ее рука к Джонатану, как мгновенно отозвался Джонатан. Он видел, как друг его оставил картину и двинулся к Бетти, взял ее ладони в свои и поднял из кресла, так что теперь она стояла напротив него. Приобняв ее, он снова повернулся к картине. Тогда и Ричард обратился к ней опять.
Наверное, на полотне ничего не изменилось. Или нет? Неужели лицо было опущено так низко? Или все же чуть приподнято и теперь рассматривало комнату?
Может, он не правильно оценил ракурс? Конечно, все дело в угле зрения. Но сказать "рассматривало" было бы слишком сильно, лицо не рассматривало оно просто тупо пялилось в нее. То, что он посчитал недоуменным выражением, обернулось простым отсутствием смысла.