Он помог Люси выйти из машины и настоял на том, что расплатится сам.
— Ведь если вы откроете свою сумочку, случится новая катастрофа, — улыбнулся он, блеснув крепкими белоснежными зубами, и протянул ей руку. — Берегите себя, мадемуазель, и послушайтесь моего совета: найдите себе безопасную работу где-нибудь в сельской местности, воспитывайте чьих-нибудь собачек или что-то в этом роде. Поверьте, вы больше подходите для таких занятий, чем для участия в государственных делах Серонии.
Люси отметила, что он не назвал ей своего имени и не спросил, как зовут ее, и вот сейчас он навсегда исчезнет из ее жизни.
— У графини три собаки, с которыми я вожусь каждый день, — сказала она, просто чтобы что-то сказать. И когда его длинные пальцы сжали ее ладонь, добавила: — Не хотите ли зайти познакомиться с мадам? Всего на минутку, — продолжала она умоляюще. — Пусть графиня поблагодарит вас и угостит хересом.
У него в глазах вспыхнули искры.
— Если ваша хозяйка начала продавать драгоценности, чтобы свести концы с концами, я не смею лишать ее хереса. К тому же…
— Но у нее хороший херес, — заверила его Люси. — Даже когда дела обстоят плохо, ей и в голову не приходит предлагать кому-нибудь… что-то ординарное.
— Вы меня заинтриговали, — сказал он мягко и, к великому удивлению Люси, поднял ее руку к губам. — Однако, к сожалению, у меня назначена встреча. Передайте мое почтение ее высочеству и порекомендуйте ей перестать беспокоиться о Серонии. Если у нее есть что продать, посоветуйте ей это продать и получить удовольствие от вырученной суммы. И конечно, разделить это удовольствие с вами.
На секунду его взгляд остановился на ее потрепанном костюме.
— До свидания, мадемуазель!
В этот вечер графиня распорядилась устроить праздничный ужин. Она послала Августину купить упитанных цыплят, немного грибов и спаржи. Кроме того, она распорядилась, чтобы Августина заглянула в кондитерскую и купила пирожных с кремом на сладкое, а в винной лавке — шампанского.
— Вечером выпьем за будущее, — сообщила она Люси. — За ваше будущее и за будущее Серонии! О моем будущем беспокоиться не станем, ведь в день рождения мне стукнет восемьдесят восемь, а это на восемнадцать лет больше библейского срока, и что меня теперь ждет, значения уже не имеет.
Люси не стала передавать графине совет насчет Серонии, который дал незнакомец, доставивший ее утром домой на такси. Она полагала, что графиня вольна поступать со своей собственностью, как считает нужным, и если ей нравится помогать развитию событий в Серонии или по крайней мере верить, что она этому помогает, то это ее личное дело, и в советах посторонних она не нуждается.