А она
ничего
не ела.
Я бросал ей живую рыбу,
Радугой зажегшую ванну.
Рыба прыгала, играла, кувыркалась,
Но недвижно
огни
горели.
Тогда я понял, что нерпа
Жить у меня не будет:
Замечательные наши отношенья
На ее решимость не влияли.
И тогда я взял ее из ванны
И понес не на улицу, а к морю
На ветру моя нерпа встрепенулась
И, как в первый день, укусила.
Я спустил ее с берега в воду.
В глубину ушла моя подруга,
И литое серебряное тело
В полумгле блеснуло торпедой.
Я стоял над широкой бухтой
И, волнуясь, считал секунды…
Далеко, далеко на солнце
Вспыхнула. И обернулась.
И исчезла. Больше не выйдет.
Я ее никогда не увижу.
И, поправив жалкую улыбку,
Я ушел решительным шагом.
Парикмахерская… Радио… Аптека…
Все-таки она обернулась.
Может быть, увидела на мысе
Черный силуэт человека?
Я мечтаю о пламенной дружбе,
Потрясающей, точно клятва,
Чтобы сердце свое, если нужно,
Разодрать пополам! На два!
Но идея дружбы проста ведь:
Как служить такому призванью,
Если мог я ей предоставить
Взамен океана — ванну?
Уплывай же, веселая рыба,
Из моих бесприютных комнат.
Оглянулась
и на том спасибо.
Оглянулась — стало быть, помнит.
Но навек берегам не обрамить
Эту беглую смутную память:
Снова море стихию разбудит,
И она меня позабудет.
Но однажды нырнет со стаей
Под огни пароходного носа.
Обожжет ее боль золотая,
О моей теплоте взгрустнется…
Затоскует по моим песням,
Задохнется от слез щемящих
Океан покажется тесным
И просторным эмалевый ящик.
1933
Мы начинаем с тобой стареть,
Спутница дорогая моя…
В зеркало вглядываешься острей,
Боль от самой себя затая:
Ты еще вся в озарении сил,
В облаке женственного тепла,
Но уже рок. Изобразил.
У губ и глаз. Пятилетний план.
Но ведь и эти морщинки твои
Очень тебе, дорогая, к лицу.
Нет, не расплющить нашей любви
Даже и времени колесу!
Меж задушевных имен и лиц
Ты как червонец в куче пезет,
Как среди меха цветных лисиц
Свежий, как снег, белый песец.
Если захочешь меня проклясть,
Буду униженней всех людей,
Если ослепнет влюбленный глаз,
Воспоминаньями буду глядеть.
Сколько отмучено мук с тобой,
Сколько иссмеяно смеха вдвоем!
Как мы, не взысканные судьбой,
К радужным далям друг друга зовем.
Радуйся ж каждому новому дню!
Пусть оплетает лукавая сеть
В берлоге души тебя сохраню,
Мой драгоценный, мой Белый Песец.
1932