Камилла поспешила вниз, застав в библиотеке Бута, который беспокойно мерил комнату шагами. Увидев Камиллу, он с облегчением вздохнул
— Слава Богу! Я хотел повидаться с тобой, кузина, пока мама не спустилась вниз.
Бут подошел к двери и тщательно закрыл ее. Камилла с недоумением наблюдала за его действиями. В это утро Бут показался ей еще более красивым, чем всегда; он и одет был более изысканно, чем обычно — черный костюм, серые клетчатые брюки и серые гетры. Высокая шляпа и серые перчатки лежали на столе.
— Мы продолжим работу над картиной, как только я вернусь, — заверил ее Бут. — Я отправляюсь в эту поездку не потому, что утратил интерес к живописи. Все дело в маме.
— Надеюсь, что перемена обстановки пойдет ей на пользу. — Камилла вежливо повторила заученную фразу, не понимая, чего хочет от нее Бут.
— Она едет в Нью-Йорк не ради перемены обстановки. Единственная цель, которую она преследует добиться пересмотра завещания деда. Я подумал, что ты должна об этом знать. Она собирается встретиться с юристом, имеющим больший авторитет, чем мистер Помптон, и посоветоваться с ним.
Камилла мрачно кивнула.
— Разумеется, это ее право. Я не могу осуждать ее за это решение,
— Ты воплощенное благородство, Камилла. Надеюсь, ты поверишь, что я не принимаю участия в этой затее. Честно говоря, я полагаю, что она не имеет шансов на успех. Матери мое мнение известно. Но она не хочет меня слушать.
— Спасибо за сообщение, — растерянно проговорила Камилла.
Он протянул ей руку. Камилла ответила на рукопожатие, но Бут отпустил ее не сразу. Поэтому она с облегчением вздохнула, когда в комнату вплыла Гортензия. Она широко распахнула дверь, выражая этим жестом негодование по поводу того, что нашла ее закрытой.
На Гортензии был нарядный дорожный костюм: розовато-лиловая юбка из тонкого сукна с шелковой отделкой, достающая до локтей накидка из той же материи черного цвета с высоким атласным воротничком и большими пуговицам. В надвинутую на лоб соломенную шляпку с розовой лентой вплетены фиалки. От нее исходил благородный запах экзотических парижских духов.
— Надеюсь, вы хорошо проведете время в Нью-Йорке, — сказала Камилла, не без робости обращаясь к столь величественной особе.
Гортензия в это утро излучала энергию всем своим существом — начиная от фиалок на шляпке и кончая подолом юбки. Она проигнорировала доброе напутствие Камиллы, но кивнула Буту.
— Экипаж уже у дверей, — сообщила она сыну. — Нам следует поторопиться, если мы не хотим опоздать на пароход.
Бут взял со стола шляпу и перчатки, но Гортензия задержалась на пороге.