Огромная Никомидия привольно раскинулась на четырех высоких холмах на малоазийском берегу Мраморного моря: высокие городские стены, водопровод, канал от Никомидийского залива до внутреннего озера, сенат, перебравшийся сюда из Рима, все более теряющего свое стратегическое и столичное значение, арсенал, огромный храм Кибелы, множество других храмов, цирк, монетный двор, дворцы императора, его жены и дочери.
Здесь в любви и согласии жила семейная пара: сенатор Евсторгий, человек добрый и любящий, щедрый и справедливый, по вероисповеданию принадлежащий к официальной имперской религии, и его супруга Еввула, христианка.
Своего первенца родители назвали Пантолеоном, что означает «все-лев», «по всему лев», «во всем подобный льву». Значит, хотели видеть его сильным и благородным, снисходительным и непобедимым. Таким он и стал.
Но, как известно, дети – не бурьян. Сами по себе не растут. То есть, конечно, растут и сами, но при этом, как правило, ничего хорошего в итоге не получается. Детей, как известно, нужно кормить-поить-одевать (что проще, особенно если папа – сенатор), а еще – воспитывать (и это куда сложнее). Душу вкладывать.
Женщина со странным нашему уху именем Еввула делала для своего ребенка все, что может сделать мать. Огромным горем для мужа и сына было, когда она умерла – причем других детей мужу не родила. Но этот единственный оправдал и свое имя, и родительские надежды.
Мать научила сына любви.
Мы не знаем, сколько было ему лет, когда мать умерла. В житийной литературе упоминания о дате ее кончины редки и ограничиваются неопределенным «скончалась мирно около 303 года ранее мучений своего сына». Но 303 год – это всего за два года до мученической кончины ее сына! Поэтому о том, чему она успела его научить, можно судить по косвенным признакам. Дерево узнается по плодам. Материнская любовь – по жизни сына. Ясно, что ребенок рос в любви.
Поэтому и научился любить. Когда вырос, жалел больных и убогих, любил и почитал отца. И недаром после смерти матери, встретив человека, заговорившего с ним о Христе, так радостно и доверчиво пошел за ним, будто она вернулась и вновь раскрыла ему свои объятия. От незнакомого человека он услышал ее слова, о ее Любимом – и сам полюбил Его.
Отец дал единственному сыну прекрасное образование, благо возможности у него были – немаленькое имение, столичный город, множество хороших учителей и нужда в образованных людях. Сначала отдал его в грамматическую школу, а затем, по-видимому, обнаружив в ребенке тягу к врачебному искусству, – в ученики к лучшему в Никомидии врачу Евфросину.