Христианин живет с чудом рядом. Никто не кричит: «Чудо! Чудо!» Ну, чудо. Ну, расскажешь что-то близкому человеку. Чаще не расскажешь. Как-то это не принято. Дурной тон, что ли. Потому что если кричать о каждом чуде, то пришлось бы постоянно вскакивать, вскрикивать, руками всплескивать.
Хотя бывают ситуации, когда происшедшее поражает в самое сердце. Такова одна прожитая мной, навеки впечатанная в душу история. Сейчас я ее вам расскажу.
С Инной я дружу с рождения. Если не раньше.
Несколько лет назад она увезла семью в Израиль. Первой в списке причин отъезда стояло: армия для сына, ему тогда было 15 лет. С тех пор Филипп вырос. Пришла ему пора идти в армию – израильскую.
А за 10 дней до назначенного срока друг прострелил ему голову. «Мальчики играли». Заряженным пистолетом, который они считали незаряженным. Друг вплотную приставил пистолет к голове Фили и спустил курок.
Был прострелен мозжечок и, как врачи подозревали, ствол мозга.
В больнице его подключили ко всем мыслимым аппаратам – но только потому, что Ефим, друг их семьи, много лет работает там хирургом. Ему сказали: «Вы же понимаете, он не выживет. И подключать его излишне. Мы делаем это только по вашей личной просьбе».
Ефим вернулся домой и, прежде чем сообщить матери Филиппа о случившемся, зачем-то схватил трубку и стал звонить в Питер Инниным подругам. Ефим – убежденный материалист и атеист, и поступок его совершенно необъясним. Но здесь-то Инну и Филю любят все, и не один десяток лет! Подруги бросились к иконам, а наутро по храмам и монастырским подворьям. Я не знаю, как и кого просили другие, но я умоляла о спасении ребенка целителя Пантелеимона.
Инне сказали: «Он не выживет. Не надейтесь. Чудес не бывает».
Потом, спустя неделю-две, сказали: «Он почему-то еще жив, но жить он не будет. В лучшем, самом лучшем случае останется инвалидом, овощем, без проблесков сознания».