Леди Мальвина тоже чувствовала себя прекрасно. Ведь это была и ее победа. Теперь она могла вернуться в усадьбу Маллоу и в первый же подходящий момент попросить сына уплатить ее долги.
— Блейн, дорогой мой, я так счастлива. Не то чтобы я хоть на минуту усомнилась. Правда должна была восторжествовать.
— Ее можно вывернуть наизнанку. Мой кузен Амброс с радостью бы это сделал.
— Еще бы, с его изворотливым умом адвоката! Ты понимаешь, дорогой, что я чуть было не лишилась своего дома?
— Да, мы все прекрасно понимаем, чего вы чуть было не лишились, мама.
Насмешливый и значительный тон его низкого голоса заставил леди Мальвину высокомерно вздернуть голову.
— И ты тоже, сынок, мог потерять.
Закинув голову, Блейн захохотал, весело, от всей души. Она тоже засмеялась, сперва нехотя, так как не совсем доверяла ему, а потом, когда до нее в полной мере дошла комичность ситуации, ее хриплый голос уже перекрыл его бас.
— Над чем мы смеемся? — спросила она наконец.
— Над тем, что все наши разногласия улажены. Вы забыли, каким непослушным ребенком я был, и искренне рады видеть меня опять дома.
Леди Мальвина, сделавшись серьезной, молча кивнула, а затем спросила:
— Ты уже сообщил своей жене?
— Нет еще.
— Но ты должен поскорее успокоить ее. Она, вероятно, тревожится сильнее меня. Пригласи ее сюда, наверх. Мы отпразднуем. Вели Томкинсу поставить на лед шампанское. Мы можем угостить и Тайтуса; немного ему не повредит.
— Нисколько не повредит. Он разделит с нами радость. Ведь он тоже наследник.
— Да, — проговорила леди Мальвина с удовлетворением. — Наследник.
— Вы не допустите, чтобы еще и он убежал из дома, не так ли, мама?
— Постараюсь в меру своих сил. Хотя странствия пошли тебе, кажется, на пользу.
Склонив голову набок, она окинула сына внимательным взглядом. В черном сюртуке и в галстуке в полоску он выглядел просто потрясающе. Его внешний вид как бы исподволь наводил на мысль, что одежда, конечно, имеет важное значение, но куда важнее фигура, которую она облегает. Из-за него, вероятно, теряла голову не одна женщина. Интересно, теряла ли голову его жена? Определить, что происходило в душе этого замкнутого создания, было невозможно. Жаль, что она не была просто милой англичанкой, с которой можно непринужденно поболтать и проникнуться взаимной симпатией.
— А ты помнишь Марию? — внезапно спросила леди Мальвина без всякой задней мысли.
— Марию?
— Дочь мясника. С золотыми кудряшками. Леди Мальвина видела, что он не помнил.
Глаза сделались совершенно пустыми.
— Хотя тебе исполнилось лишь четырнадцать лет, ты уже хотел жениться на ней, — проговорила она медленно. — Ты уверял, что очень ее любишь.