— Товарищ министр обороны, позвольте вылететь в Москву — я наведу порядок, — немедленно отреагировал маршал авиации Кутахов.
— Нет, Андрей Антонович, — вмешался Епишев. — Вы уж его не отпускайте до конца. Натворил — пусть сам и терпит.
— Верно, — поддержал Гречко, — пусть вместе с нами терпит. Надо только у него в палатке снять все обогреватели.
— Я согласен, товарищ министр. Но вместо них пусть дадут печку с дровами.
— Может, еще истопницу к печке? — добавил Алексей Алексеевич.
— А что? Мысль у Главпура всегда была революционной, — в тон ему сказал Павел Степанович.
— Вот видите, видите! Эти асы только в песнях распевают: «Первым делом самолеты…», а на самом деле постоянно думают о таране.
Пошутили, посмеялись и опять перешли к разговору об учениях. Гречко уточнил, где будут командные пункты командармов к 5 утра завтра и сколько езды от «резиденции» до КП одного и другого. Я сказал, что полчаса. Подъехал генерал Николаев, доложил, что все вопросы решил, и по приглашению Андрея Антоновича сел к столу ужинать.
В итоге договорились, что выезжаем в 5 утра: в 13-ю армию — министр обороны и другие, а в 8-ю танковую — генерал Николаев с группой операторов. Пошли по палаткам. Алексей Алексеевич безадресно ворчал: «Не дадут поспать…» А министр обороны, прощаясь, сказал:
— Примите все меры, чтобы, во-первых, солдаты могли обсушиться, обогреться. Усильте им питание. Во-вторых, на маршрутах, где прошли войска, чтобы не осталась техника. Надо все убрать.
Конечно, мы бы и без этих указаний могли и намеревались всё это сделать. А в этих условиях — тем более.
В штабе руководства всё бурлило, как в Смольном. Я переговорил с командармами и командирами дивизий. Передал указания министра и растолковал, как все это надо сделать. Предупредил, что скоро буду у них. Приказал участковому посреднику района Ровенского полигона, в границы которого уже вступили передовые подразделения действующих войск, тоже подключиться. Я поехал лично убедиться, как все выглядит в действительности. Даже Г. К. Жуков на войне лазил часами на животе по передовой (о чем он сам пишет в «Воспоминаниях и размышлениях»), а нам тем более надо это практиковать. Командир любого масштаба всегда обязан находить время, чтобы не в кабинете делать выводы, а лично прикоснувшись непосредственно к жизни: без сопровождающих, самолично, повидать солдат и офицеров, побеседовать с ними открыто, по-человечески, душевно. При этом надо не туда идти, куда тебе предлагают или ведут, а туда, куда подсказывает твое сердце, опыт и интуиция.