"За последние годы, - говорит Евгений Пермяк, - я пришел к убеждению, что жанр так называемого маленького романа таит в себе много возможностей и преимуществ. Короткий или маленький роман, сохранив природу многостраничного и будучи уплотненным за счет пересказа вместо показа второстепенного, позволяет отчетливее "сказаться" главному".
Площадь таких романов действительно невелика. Они состоят из новеллистически кратких, часто сюжетно цельных глав. Это позволяет писателю густо населять свои произведения, широко охватывать большой жизненный материал, делать экскурсы в далекое прошлое, прослеживать связанные с ним судьбы людей, быстро менять место действия, развивать повествование динамически напряженно и увлекательно.
В маленьких романах Евгения Пермяка читатель увидит не только "последние заморозки" уходящего прошлого. В них - и уважение к минувшему, без которого писатель и его герои не представляют настоящего. Если "Счастливое крушение" лишь сентиментальный эпизод в судьбе юноши, едва не оказавшегося на переломе классовых боев "пленником прошлого", то в романе "Бабушкины кружева" минувшее причудливо переплетается с настоящим и во многом объясняет его. В "Сольвинских мемориях", которые сам автор склонен считать "романом-пересказом", "семейной хроникой", последовательно хронологически прослеживаются судьбы потомков декабриста Глебова, сосланного на Сольвинский завод...
Почти все маленькие романы Евгения Пермяка написаны в сказовой манере. Ни один из них не обходится без вставной сказки, прочно связанной с повествованием и многое проясняющей в идейном замысле всего произведения. Сказка "О Жалевой правде", органически включенная в сюжетную ткань "Сольвинских меморий", сказочные образы и характеристики определяют жанровое своеобразие лучших маленьких романов Евгения Пермяка - "Царство Тихой Лутони", "Очарование темноты".
Романы эти - как позитив и негатив, как отображение в зеркале и отображаемое... Короче говоря, герой романа "Царство Тихой Лутони" образованный инженер Колесов пытается найти мирные способы в борьбе с буржуазией, стремится к достижению всеобщего благоденствия, но, зачарованный темнотой своего политического видения, он терпит крах... Герой второго романа заводчик Акинфин ищет равновесия путем классового умиротворения. Он талантлив, как и его "близнец-антипод" Колесов, достигает многого и в иллюзиях достигнутого остается жертвой своей политической слепоты, непонимания классовой антагонистической природы общества.
Оба эти романа глубоко современны, актуальны по проблематике. Их герои-антиподы одинаково оказались в плену решения острых классовых противоречий экономическими путями. Попытки эти потерпели крах в России. Терпят они и теперь нечто подобное там, где еще обольщаются идеями "народного капитализма", "конвергенциями" и прочими утопиями гармонии труда и капитала.