Его помощники усилили потоки силы, и само пространство задрожало от напряжения. Метания внутри пентаграммы стали постепенно стихать, престол подавил пленника, и другие ангелы с Богом приступили к завершающей стадии преобразования. Дух начал светиться, и его суть стала постепенно сжиматься в золотистый шар размером с кулак. Завершающая стадия ритуала подходила к концу. Шар завис над пентаграммой и ничем больше не напоминал прежнее создание.
— Восстань! — Голос Всевышнего загремел как гром под сводами залы. — Нарекаю тебя Артазэль! — И шар отозвался на его слова ярчайшей вспышкой, на мгновение залившей всю залу. На полу, в середине пентаграммы, появилось обнаженное тело ангела с двумя крыльями и нимбом, светящимся серебристым мягким светом. Пока престолы приходили в себя, Бог осмотрел получившегося ангела и задумчиво произнес:
— Сразу архангел! Достойный результат после стольких усилий! Обычно сил у созданного остается в два раза меньше, чем у заготовки, но здесь один к одному, очень интересно! — Помощники Бога все это и так знали, но он не обращал на них внимания, больше говоря для себя. — Новый способ себя оправдал, но где бы раздобыть побольше достойного материала? Михаэль, когда он осознает себя, пусть его обучат как обычно. — После этой фразы Бог просто растаял в воздухе, а за ним исчезли и остальные престолы, кроме Михаэля, который поднял новосозданного ангела на руки и затем тоже пропал.
Тьма. Вокруг тьма, окутывающая сознание и сковывающая мысли. Нет ни времени, чтобы осознать его течение, ни пространства, чтобы попробовать куда-то двинуться. Нет и тела, какого бы то ни было. Тьма заменяет собой все. Но ненадолго. Кромешный мрак постепенно рассеивается. Не под воздействием чего-либо, а просто потому, что в нем больше нет нужды. Появляется осознание пространства вокруг. Ощущения, казалось, давно забытые, вновь становятся доступны, исправно сообщая, что мое тело лежит на чем-то мягком. Глаза, у меня есть глаза, и следует их открыть.
Первое, что я увидел, был круглый потолок, украшенный причудливым золотым орнаментом. В центре была изображена огненная фигура, сносящая безобразному монстру голову таким же огненным мечом. Изучив эпическую битву (по крайней мере, художник пытался ее так изобразить), я приподнял голову с мягкой подушки и оглядел большую комнату, где спал: просторная, вся белого цвета, что пол, что стены и потолок вокруг рисунка, практически пустая (если не считать кровати и стола с парой табуреток, да зеркала на стене). Из нее вели в другие помещения две арки, задрапированные светло-синей, переливающейся тканью.