— В августе, — очень быстро ответила она, — когда в школе были каникулы, милый мой. Во время семестра им не разрешили приезжать к нам на выходные. Знаете ли, Роджер заставлял их учиться без продыху. — В ее голосе проскользнула обида. — Уроки, уроки, уроки — и так каждый вечер. Не понимаю, почему они ему не перечили. Насколько я знаю, многие подростки не потерпели бы такого. Скажу вам, мне кажется, они просто сами бы учились так же кропотливо и без его нравоучений и вечного стояния у них за спиной. Им нравились занятия в школе. Во всяком случае, Джайлзу. Он умный мальчик, наш Джайлз, далеко пойдет.
Кое-что в словах Дорин Брюс заставило Вексфорда насторожиться. Он с любопытством спросил:
— Вы сказали, что, уезжая домой, Софи плакала?
— Так и сказала, милый мой. Плакала прямо навзрыд, как будто ее сердечко вот-вот разорвется.
— Но ведь ей было уже тринадцать, — сказал он. — А она не казалась моложе своего возраста?
— О нет, милый мой. Вовсе нет. Это совсем не так. — Дорин Брюс понизила голос и кинула осторожный взгляд на закрытые двери. А потом, видимо, вспомнила, что зятя нет о дома. — Сказать, что она не ладила с отцом, это ничего не сказать. Джайлз его только боялся, но Софи — она просто не выносила его присутствия. Какой позор, не правда ли?
А совсем недавно эта женщина утверждала, что Дейды были «полноценной семьей»…
Увидев дом Матильды Кэрриш, Вексфорд сразу понял: у Брюсов, хотя он так и не побывал у них, подросткам лучше. Наверняка Джайлз и Софи гостили у бабушки по отцу нечасто. Расположенный в престижном месте — в деревне Котсуолд, где повсюду серо-золотистые дома и коттеджи, — ее дом был сделан из того же камня, что и все остальные в Тринити-Лейси, но, скорее всего, строили его еще в XVIII веке, и потому он был суровым, с покатой шиферной крышей и плоским фронтоном. Довольно мрачный и непривлекательный на первый взгляд. Вероятно, Катрина Дейд запрещала детям оставаться у свекрови, и, кажется, она ясно дала понять, что ненавидит ее. Как много ненависти в этой семье…
— Они часто у вас гостили? — спросил Бёрден, когда их провели в прохладную комнату.
— Смотря что вы подразумеваете под словом «часто». Время от времени они ко мне приезжали. Когда я была свободна. И когда им разрешали.
Вексфорд потихоньку разглядывал помещение, в котором они находились. Мебели мало, единственным украшением комнаты служили полки с книгами, занимавшие три стены из четырех. Он заметил какое-то сложное музыкальное оборудование, компьютер, возможно, подключенный к Интернету, принтер и другие, уже неизвестные ему вещи. Вся мебель, кроме черных стульев и дивана, была из светлого дерева, хрома и черного меламина. На не занятой книгами стене висели в ряд какие-то непонятные фотографии в алюминиевых рамках. На них были запечатлены убогие районы города и промышленные отбросы, и Вексфорд тут же признал работу самой Матильды Кэрриш. Она казалась такой же суровой и сухой, как и ее творчество, — высокая худая женщина с хорошей осанкой и стройными ногами, одетая в серые брюки и черную тунику. На шее у нее была длинная, чуть не до пояса, серебряная цепочка с нанизанным на нее серым и белым хрусталем. Для своих семидесяти лет эта женщина выглядит прекрасно, подумалось ему. Никогда не назовешь ее старухой, несмотря на морщины, седые волосы и скрюченные пальцы.